Khelga

Был вечер, немного томный, немного ветреный, пахнущий формальной гостиничной дезинфекцией, привозным перезрелым персиком и местной бродячей собакой. Типичный анапский вечер, с утра ливневые дожди и вообще конец сезона.

 

- Мам, хочу мороженое, - заявила одна из моих дочерей.

 

- Мам, где зарядка от телефона?! - воскликнула другая.

 

Я схватилась за голову, постучала в окошко такси, сделала улыбочку и попросила ещё пять минут.

 

Ульяна уехала на лифте искать телефонную зарядку. Вероника не уехала. Села на ступеньку. Рядом сразу пристроилась пегая псина с крокодильими зубами. Лизнула Веронику, потом мороженое. Вероника в тридцатый раз спросила, нельзя ли засунуть Джейн Эйр в сумку из-под пляжных принадлежностей и увезти в Москву первым же боингом. Я в пятый раз спросила, почему Джейн Эйр.

 

- Она некрасивая, - угрюмо ответила Вероника, - но добрая. Я бы ей в Москве мистера Рочестера нашла.

 

Пять минут растянулись на полчаса. Я понимала: ехать из Витязево до анапского аэропорта всего ничего. Но даже это ничего уже становится критичным.

 

Джейн Эйр улыбнулась и вильнула вслед такси серым хвостом, максимально опрощённым приморским репейником. Вероника печалилась. Ульяна, отгородившись от печалей наушниками, смотрела подборку клипов ВТS. Ругать дочерей было бессмысленно. Они удались в меня даже в способности опаздывать в аэропорты.

 

- Когда вылет-то? - спросил таксист, приглушив собственный BTS, по-русски всхлипывающий о лесоповале.

 

Я сказала.

 

- Ну... - задумался таксист, - ну, если поднажмём, может быть, успеем. Иногда регистрацию задерживают.

 

Регистрацию задерживали. Из-за меня и моих двойняшек. Я, нервничая и озираясь, словно за моей спиной стояла пляжная сумка с Джейн, выкладывала на стойку регистрации документы.

 

- Николай Семёныч, - сердито вскрикнула регистраторша, - и куда их?

 

За спиной регистраторши возник Николай Семёныч и, прищурившись, поглядел в специальный компьютерный монитор.

 

- Куда-куда. В бизнес, вот куда. Если больше некуда. Что ты как маленькая, - и обратился ко мне, - руки в ноги и бегом! Орали, орали вам в дудку и трубу...

 

- Правда в трубу? - восхитилась Вероника, но я уже с лёгким матом тащила детей за рукава оверсайзов к нужноиу гейту.

 

...Мои дочери летели бизнес-классом впервые. Сначала они ошалели от того, что на каждую приходилось по два иллюминатора. Потом - от того, что мать не ворчит и не лягает ногой впереди стоящее самолётное кресло. Потом, собственно, от кресел. Пухлых, мягких, глянцевых, вороных.

 

- Шампанского? - заулыбалась, заискрилась стюардесса, никакая не Джейн, а вовсе королева красоты.

 

Я ощутила временную монархическую сопричастность и лёгким царственным кивком отправила стюардессу за шампанским. Хотя терпеть его не могу.

 

- Мам, - осторожно спросила Ульяна, - это нам за то, что мы опоздали? Мы же раньше тоже опаздывали. Помнишь, в Греции...

 

- Меню, пожалуйста, - пропела стюардесса. Я отпила шампанского. В очередной раз порадовалась, что новый год бывает только тридцать первого декабря. Ульяна заворожённо уставилась в меню. Вероника заворожённо уставилась на королеву красоты.

 

- Это, - тихо сказала Вероника, - а можно я не буду канапе из патиссона? И грейпфрут?

 

- А вот в Греции, - завела было опять Ульяна и опрокинула на себя стакан со свежевыжатым соком. Смешалась и полезла куда-то под кресло.

 

- Что ты как маленькая, - зашипела я словами Николая Семёныча, поднимая с пола двенадцатилетнюю девицу.

 

Через пару секунд лучистая стюардесса возникла у нашего второго ряда со стопкой салфеток и салфеточек самого разного свойства. Изящно изогнулась и принялась приводить в порядок ульянину штанину. Привела и восхитилась:

 

- Симпатичный ребёнок!

 

- А розовых лепестков сегодня не подают? - бонтонно поинтересовалась я. - Симпатичный ребёнок любит, когда его башку посыпают свежими розовыми лепестками, доставленными непременно с острова Суматра!

 

- Ну мама, - укоризненно зашептала алая от смущения Ульяна, - не выдумывай, какие ещё лепестки!

 

Вероника пыталась заныкать пластиковую коробочку с ростбифом. Для мистера Рочестера, сообразила я. Махнула рукой. И сказала королеве:

 

- Ла Фениче Бьянка? Две тысячи шестнадцатый? Не слишком удачный год. На Суматре бушевали циклоны. Виноградники изрядно пострадали. Впрочем, несите.

 

В Москву я прибыла в некотором подшофе. Потому что итальянская фенича в приципе лучше грузинской цинандали. И потому что стюардесса - после моих пассажей о Суматре - по всей вероятности, заподозрила во мне сумасшедшую, которую требуется нейтрализовать. И деликатно замаячила у моего плеча с бутылкой наизготовку.

 

В московском такси тоже давали что-то лесоповальное. Сытые дети спали. Я сквозь лесоповал рассуждала, что не только Париж стоит мессы. Мессы стоят и Анапа, и Москва. Особенно если глядеть на них с высоты птичьего полёта. И сразу в два иллюминатора.

 

 

 

P.S. Касательно моего предстоящего здешнего судейства. Я прекрасно, прекрасно умею корчить из себя кратковременную императрицу из бизнес-зала. Крутить на пальчике бриллиантик и требовать умиротворяющего шороха стремительных крыл капризного колибри, потому что чего б ещё этакого потребовать императрице.

Но это всё глупо и смешно. Я не стану уподобляться.

 

Всем мессы и стихов. И мистеров Рочестеров, вдруг кому надо.