Dr.Aeditumus

Если вы поставите мне жесткое условие, сказать, о чем этот роман всего одним словом, я, не задумываясь, отвечу: Об энтропии. Вы, конечно, слегка оторопеете, но, поразмышляв несколько секунд, догоните мой ответ уточняющим и вполне риторическим вопросом: Но разве не о том же самом и все другие романы на свете? А я вам одобряюще улыбнусь, как бы говоря: Вы все поняли совершенно правильно.

 

Теперь, когда консенсус достигнут, пожалуй, стоит добавить еще несколько слов. Начнем с сюжета. Офигенно богатый чувак, с которым последнее время Эдипа (ах, эти говорящие имена!) сожительствовала, совершенно безответственно склеил ласты, даже и не подумав намекнуть ей о своих радикальных намерениях. И, видимо рассудив, что такой внезапный пассаж судьбы ошарашит подругу недостаточно, он в придачу оставил её своим распорядителем по возу неулаженных дел размером с Луну. Из перепутанного клубка этих унаследованных проблем Эдипа и вытянула кончик одной сюжетообразующей нити, – условно назовем её «Кости», – которая станет одной из магистральных линий замысловато сплетенной фабулы романа.

 

Стоит, пожалуй, сразу же уточнить, что эта ниточка окажется свитой из нескольких жилок, весьма несходного свойства: бизнес, театр, пьеса средневекового автора, исторические события с ней связанные и далеко идущие последствия этих событий, которые закольцовываются на Эдипу (она же Эдна, или Эд), вернее, на дела, которые она улаживает по милости своего парня, «заставившего себя уважать» аналогично знаменитому онегинскому дяде.

 

Исторические события, о которых идет речь в вышеупомянутой пьесе, – а нам таки придется подробно ознакомиться с её содержанием, описанием современной постановки, фактами, связанными с публикацией её текста за последние пятьсот лет и прочей, не менее интересной белибердой, – выводят нас на вторую магистральную линию романа. Это затеянное Эдной частное расследование деятельности подпольной почтовой службы, перекочевавшей из Европы XIII-го века в благословенную Америку конца XX-го столетия. Сама Эдна полагает, что частным сыском её побудило заняться любопытство, но проницательному читателю (каковыми мы с вами априори являемся) ясно, что это был чистой воды эскапизм. Гора навалившихся проблем, по сути чужих и трудноразрешимых, отсутствие твердого жизненного фундамента и запутанность отношений с бывшим мужем, актуальным любовником (ныне здравствующими) и почившим бой-френдом – это ли не достаточная причина сдристнуть из Сан-Франциско по первому подвернувшемуся поводу.

 

Ну, конечно, у Эдны есть психоаналитик. Она ещё не докатилась до состояния бомжа из ночлежки или из картонной коробки под мостом, который давным-давно не пользуется услугами личного мозгоправа. Её доктор Камедиус* – не какой-нибудь сопливый выскочка из новейших, расплодившихся как кролики в Австралии, сект психоанализа, он олдскульный фрейдист высшей пробы: ему довелось стажироваться в Бухенвальде с зондеркомандой врачей, экспериментировавших на материале третьесортных рас, а ныне он в порядке частной инициативы исследует резистентность психики домохозяек к воздействию ЛСД, мескалина и целого вороха других натуральных и синтетических психоделиков. Кружевная строчка темой свихнувшегося душеведа по сюжету романа выглядит весьма привлекательно и, контрастируя с легкой шизой самой Эдны, придает главной героине вид почти приемлемой вменяемости.

 

Итак, у нас под одной обложкой роман странствий и детективное расследование (пусть и дилетантское). Роман странствий, потому что, путешествуя с Эдипой по делам её разысканий, мы совершаем исторические, географические и психологические экскурсы по окрестностям Сан-Франциско, знакомясь с широким спектром американской действительности конца прошлого века, с людьми этой страны и их нравами, а заодно и с целым арт-салоном интеллектуальных богатств самого автора, его философской рефлексией и откровениями по поводу разных аспектов расширения сознания психотропными веществами, а также с его неординарными размышлениями о нюансах и перспективах трансперсональной психологии

 

(замечу в скобках, что в начале 90-х мне «посчастливилось» проходить тренинг с командой американских инструкторов – последователей Леонарда Орра – по психотехническим методам приобретения сверхличностного опыта и паранормальных состояний сознания, и могу засвидетельствовать, что Пинчон не остался в стороне от подобных новаторских практик и, несомненно, делится с нами познаниями, добытыми собственным экспириенсом).

 

Однако вернемся к началу нашего разговора, к энтропии. По ходу своего тайного следствия Эд выходит на некоего изобретателя-одиночку, в меру, точнее, достаточно безумного, как и положено подобному персонажу. Он-то ей и читает лекцию на тему: «Энтропия и две её ипостаси как неизлечимая болезнь мiроздания в его вещественном и энергоинформационном аспектах». Эд, естественно, ни хрена из этой абракадабры не вкуривает, а на предложение ботана ввести ей полный объем информации по этому вопросу посредством пролонгированного коитуса реагирует панической ретирадой. Еще на бегу до нее доходит: энтропия уже добралась до мозга любвеобильного самоделкина.

 

Эдипа начинает подозревать, что ее необъяснимый вояж может оказаться ничем иным, как симптомом энтропийной пандемии, охватившей человечество на пороге миллениума и индейского апокалипсиса образца 2012 года, и она таки стала одно из первых ее жертв, не считая, конечно, ее бывшего мужа (Мачо) и этого чокнутого изобретателя машины Максвелла с прикованным к ней бесенком, сортирующим атомы по степени нагрева. Эд резко подрывается и спешно тащит свою мнимо инфицированную энтропией задницу к перманентно пребывающему во всеоружии психотропов и трюизмов психоанализа гуру душевного равновесия, дабы он провел вакцинацию и ослабленным штаммом фрейдизма стимулировал ее иммунную систему против тепловой смерти и распада энергоинформационных структур. И чтобы вы думали? Девка попадает с корабля на бал, ну, то есть, из огня да в полымя.

 

Едва унеся ноги от слетевшего с резьбы сластолюбца-ботана, Эд поступает на должность заложницы к своему нацисту-мозгоправу, который всего за сутки ее следственной деятельности сумел дойти до полного энтропийного распада личности и к моменту появления в его кабинете Эдны отстреливался из окна от исключительно им одним наблюдаемых агентов Моссада.

 

Следующей жертвой эпидемии пал ее бывший муж по прозвищу Мачо. Он подцепил заразу через таблетки ЛСД, которыми его снабжал свихнувшийся мозгоправ Камедиус. Эд звонит постановщику спектакля, но и этот уже успел превратиться в репу. И тут Эдипе все становится ясно: энтропия косит не всех кряду, она выборочно посещает тех, кто причастен к таинственной нелегальной Почте, след которой теряется в XIII веке на Апеннинах, что может означать только одно: вирус, попадая в человеческий мозг, усваивает его разумную природу, становясь новым этапом ее эволюции.

 

Однако пора уже вас спросить: никаких подозрении? Кажется, с того места, где я упомянул о ботанской лекции про Энтропию, ее вирус проник и в мой котелок, потому что изложение сюжета и событий романа дополнилось отсутствующими в книге фактами или их фантастически искаженной интерпретацией. И не спрашивайте меня о конкретных деталях инвазии рецензента в текст Пинчона (а заодно и о названии романа), отвечать нет времени, таинственный Почтальон уже постучал в мою дверь. Дважды…

 

*) Камедиус – в другом переводе книги Хилэриус. Имена прочих персонажей в параллельных переводах тоже могут не совпадать.