Dr.Aeditumus

Бибихин говорит: «Другого способа понять событие нет: участвовать в событии. Что значит участвовать? Быть событием». То есть, моё подлинное участие в бытии ограничивается мной самим. Я участвую в себе, и я есть подлинное событие. Но кто может утверждать, что он подлинно и истинно, абсолютно понимает самого себя? И к чему бы тогда эти призывы: Познай себя. И обещания в этом самопознании познания абсолютно всего, Бога? Итак, быть событием, означает, познавать (понимание мыслится тождественным познанию, или нет?) себя? Но как? И здесь пути всех, устремившихся к абсолютному Знанию, расходятся. Здесь начало Веры. Нас, христиан, Бог призвал к пределу познания в совершенном, предельном для нашего естества соединении с Подлинным Бытием, сиречь с Ним Самим. Это соединение и будет означать отождествление познающего и познаваемого, субъекта и объекта познания. Однако мы исповедуем ипостасное бытие и существование, верим в личность человека и личность Бога. Но ведь личность не сообщаема (Дунс Скот). Каков же образ соединения Личности Творца с ипостасями твари? Единство воли и действия. Посредством чего? Посредством исполнения Заповеди. Непостижимый и неизъяснимый Бог-Любовь являет нам свою сущность как Заповедь (конечно, Он в первую очередь являет Себя как Личность в ипостаси Сына, Который и даёт Заповедь как проявление Божественной сущности – ведь в Любви сущность и действие суть одно).

 

Сущность непознаваема, но проявление нетварной сущности в тварном существовании подлежит познанию посредством полнейшей гармонизации себя, познающего с Законом этого (Своего! Ибо в чём разница законов физических и Закона существования? Первые объективны, а второй даётся мне лично; те являются структурой материального мiра, а этот составляет структуру личности, скелет, так сказать, тела вечного) существования, Заповедью любви. Жизнь по Заповеди, или делание Заповеди суть единственный путь энергийного соединения с Божеством. Итак, подлинное понимание события лежит через обожение. Подлинное участие в событии – святость. Здесь присутствует некая тавтология: участие в событии. Событие, со-бытие, совместное бытие – это и есть участие в бытии. Если конечное и ограниченное не есть подлинное бытие, то свою подлинность и полноту оно обретает в со-бытии с абсолютным. Когда это случается? Где мера того, что вот здесь ещё – конечное и тленное, а вот от сюда – тождественное абсолютному? Только во мне. Здесь нет количественных показателей (если речь идёт о самом делании) и критериев качественной перемены, перехода в инобытие (Если мы ищем их для внешнего наблюдателя, для научного, так сказать, взгляда, а для моей собственной души – это не только совесть, но и ещё нечто, ощутимо переживаемое, или хотя бы однажды пережитое – опыт благодати, и как плод сего – надежда, упование, достигающее несомненности, но это уже не предмет физики, это жизнь веры).

 

Есть только один контролируемый ориентир (параметр) - это состояние моей воли, точнее её вектор. Ибо у воли всего два «фиксированных положения», две возможные направленности, символические именования* которым не счесть: Свет и тьма, Полнота и недостаточность, Истина и ложь, Бог и диавол, Благо и зло, и проч. Почему так много? Потому что Единое-по-сущности имеет многообразное действие во множественном существовании Им сотворенных и от Него отделившихся существ. Итак, мера адекватности моего понимания себя как со-бытия есть степень моей святости. Неправильно говорить: степень соответствия моего произволения Божественной воле. Ибо, как уже было сказано, оно либо соответствует, либо нет. Есть лишь мера ревности, мера усердия, величина подвига, размер трудов и усилий, которыми я изъявляю своё благое произволение быть угодным своему Создателю. И это есть мера моего соучастия в Божественном бытии? Конечно, нет, ибо всем этим я лишь напрягаюсь понудить Истинное Благо отверзть врата Своего милосердия, сообщаю Ему о своей нужде и желании быть общником той Полноты Бытия, которая может быть обретена мною лишь в получении Его благодати, ибо благодать – это и есть способ со-бытия человеческой ипостаси Единому в Трех ипостасях Богу**.

 

*) Азъ, невежа, написал было: «символических именований», но программа разгневалась, потребовала именительного падежа. Повинуюсь, хотя на мой слух это звучит менее ясно, чтобы не сказать менее грамотно. Или всё дело в привычке? И как считает всё тот же Бибихин, через пятьдесят лет, как бы я не пыжился, все мои текстуальные излияния станут жутким архаизмом? Трудно найти причину для надежды на противоположное. Тогда в чём смысл всех этих письменных стараний (даже страданий)? Утешаю себя мыслью, что Господь вменит мне сие в нечто подобное тени тех упражнений, коими спасали душу отцы, занимая свою страстную экзистенцию плетением верёвок и всяким иным рукоделием. Хотя, конечно, и от опыта, и от рассуждения приходится признать большую степень лукавства в подобных мыслях, ибо сказано: «Кто не собирает, тот расточает» (см. Мф.12:30), чему и мы повинны в своём многоглаголании.

 

**) Это не подлежит обсуждению, ибо здесь не о чем дискутировать: кто вкусил, тому ведомо, тот познал ум Христов, а кто упражняется в умозрительных построениях, оттачивая логику и диалектику дискурсивной мысли, тому Бог в помощь, о тех надлежит молиться, не даст ли Всеблагой Господь и им вкусить Себя по Своей милости, оросив сухую землю их плотского разума живой водой благодати Святаго Духа, да принесут плод покаяния во спасение своей души и жизнь вечную.

 

27.03.12, около 17ч.

 

На фото Мартин Хайдеггер и Бибихин (справа)