Dr.Aeditumus

II. Антиметафизические уроки.

 

Привычное для философского дискурса направление движения мысли – от внешнего к внутреннему, от частного к общему, от видимого к сокровенному, от феноменального к ноуменальному, от физического к метафизическому, – может, оказывается, иметь обратное направление. Антиметафизика – тренд современности в самом обыденном смысле. Интеллектуальное наслаждение подразумевает восхождение от созерцания чувственной вещи через понятийную абстракцию к метафизическим построениям и философским спекуляциям (умозрению, дедукции). Ныне же мы даже в потреблении товаров массового спроса проделываем обратную операцию: удовольствие от подлинно полезного содержания продукта зависит от метафизических и идеологических обещаний, в которые его упаковал производитель. Таким образом, то, что для метафизика прошлого было целью, для нас становится всего лишь средством, и не только средством продвижения товара на рынок и инструментом воздействия на сознание покупателя, принуждающее его тратить деньги, но и условием качественного потребления товара, обеспечивающим получение максимального чувственно-интеллектуального удовольствия от процесса этого потребления, ибо мы живём в эпоху идеологического и технологического гедонизма. Целью становится не ядро ореха, а его скорлупа. Однако главный парадокс антиметафизического урока состоит в том, что лишь добравшись до ядра (до того, что мы именуем ноуменом, сущностью предмета, хотя подлинная сущность, природа вещей для нас навсегда останется непостижимой тайной) и получив интеллектуальное (или, эстетическое, или этическое) удовольствие от его познания, мы в полной мере сможем насладиться тем, что было снаружи, т.е. скорлупой, упаковкой (или иначе: видимым, чувственным, вещественным, феноменальным). Таким образом, потребление товара не просто обеспечивает мне комфортное существование, но становится потреблением идеологии, присваивает мне общественный статус и определяет рейтинг, что, замыкая круг обратных влияний, становится причиной и условием полного, физического и морального, удовлетворения от потребления товара.

 

Итак, эстетическое чувство, то есть способность воспринимать чувственную красоту вещей (и здесь мы говорим не только о зрительном восприятии, но обо всех пяти наших чувствах), являясь ключом и входом во внутреннее, глубинно-всеобщее, умопостигаемое, ведущее к Единому, в приобщении к сокровенному и доступном разуму познании трансцендентной Истины, обретает в сверхчувственном и неизменном источник подлинного понимания экзистенциальных смыслов и способность глубочайшего проникновения в суть изменяемой вещи и чистого, бесстрастного наслаждения её преходящим совершенством.

 

9-я Симфония Бетховена всегда вызывала у меня мучительное чувство неприятия своей агрессивно избыточной торжественно-оптимистической эмоциональностью. Мы, однако, можем видеть в ней пример чувственной вещи как формы (скорлупы, сосуда, упаковки) для некой сокровенной сути. Её звучание вызывает в нас резонанс эстетического чувства, но вот какого? Жижек сообщает, что именно эта музыка была в ходу и почёте и у германских нацистов, и у советских коммунистов, и у родезийских расистов, и у маоистов, и даже у лево-радикальных перуанских партизан. То есть там, где обществу навязывалась тоталитарная идеология. Плюс её страстным почитателем был маргинальный социопат Алекс из «Заводного апельсина». Не странно ли, что «Ода к радости» вдохновляла вождей тоталитарных режимов на их мизантропические подвиги и пропагандистские речи? Отнюдь, ибо эта музыка приводит в возбуждённое состояние сферу эмоционального восприятия, подготавливая (в комбинации с ритуалом) сознание к максимально полному и не критичному усвоению последующей информации. Но и на оратора этот музыкальный допинг действовал тонизирующее, приводя его психику в режим интенсивной деятельности. За содержание же этой деятельности музыка не ответственна, ибо нравственного контента у неё нет, за него отвечает уже сам субъект деятельности, этически вменяемая (или не вменяемая) личность.

 

И вот что в этом плане показательно, Бетховен возвышенно торжественную первую часть продолжил карнавально издевательской второй частью, которую на идеологических мероприятиях никогда не исполняют. Не хотел ли Людвиг ван Б. сказать этим, что прекрасная форма, как нейтральный сосуд может быть наполнена любым содержанием по усмотрению пользователя? Идеология (как и музыка) – это рабочий инструмент воздействия на сознание, на психику члена социума через исповедуемое этим обществом мiровоззрение, выраженное в тезисах, лозунгах, ритуале, моделях поведения и проч. Т.о. отменить идеологию вообще, избавиться от её механизмов невозможно по определению, ибо человек – это не только разумное, но и общественное животное. Без идеологии мог обходиться только Робинзон Крузо, и то, лишь до появления Пятницы. Условности общения всегда подразумевают идеологию, даже если это общество состоит всего из двух человек. Причём даже у этих двух почти всегда это будет разная идеология. Поэтому издевательски карнавальная часть симфонии, ломающая торжественно догматические установки первой, как бы предлагает критически относиться к любому официозу и формалистике, тем паче, если обнаруживаешь его в себе самом в виде окаменевших идеологем и психических установок.