Сергей Ивкин

15 баллов

В последнее время, четырёхдневный фестиваль поэзии "InВерсия" в Челябинске этому способствовал, стал задумываться об эмоциональном сюжете. Когда не тебе рассказывают, а тебя рассказывают, тебя проводят через серию состояний, не напрямую, мягко, почти случайно. Мы тут о своём, читателя крылом не спецом зацепили.

Стихотворений «Семечко»

Нет ничего страшнее ноябрей

для старых рифмачей и бурых листьев.

Мой листопад фатален и неистов –

идёт норд-ост, безумный брадобрей.

Взмах лезвия!

И падай,

срезан

с ветки.

интересно именно таким втягиванием в поток внутреннего ветра, когда ты незаметно погружаешься внутрь текста. Перечитал несколько раз, захотел посмотреть у автора другое. Прошёл всех, вернулся к этому тексту, разослал скан экрана друзьям. Да, это парафраз Владислава Ходасевича, понимаю. И «Последний лист» О’Генри вспоминается, и художник Мелкин профессора Толкина тоже. Ярче всего проступает мир художника Артура Рэкхема, словно текст является переводом с одного из его графических листов.

А если говорить только о стихотворении, то подкупает удовольствие от произношения, музыкальность речи, которая за время чтения короткого текста мнёт твоё самоощущение, словно пластичную массу. Или ведёт за руку по воздуху сквозь сплетение ветвей над высокими венцами качающегося борщевика.

 

13 баллов

Стихотворение «Рыбачок»

Ленность больничной палаты,

мир за окном невесом.

Гонит плотвичку куда-то

в небе задумчивый сом.

по своей сути текст-бред. Но… Эмоциональный сюжет. Личное переживание чужой тоски. Именно эта отвлечённость от трагедии, детская игра во что-то своё и делает лепет поэзией. Ну, и звукопись, акварельность пространства, тактильность описываемого, именно сквозь туман бреда тактильность, замутнённая, обжигающая.

 

Стихотворение «Левой»

... потому что некогда.

Забивает поры холодная морось,

Втекает в лёгкие.

Улетели на юг последние птицы-рекруты

Воевать с погодой нелетной.

стойко связано с Маяковским. И нужно приложить усилие, чтобы через Владимира Владимировича переступить, увидеть автора. Допущенный риск неразличения был зачем-то нужен. О нём и задумался.

А риск оказался оправдан. Пространство Маяковского: кумачи и громады, отказ от сусальной веры, тяжёлый труд по перепланировке неба, закат солнца вручную. И получился образ с двойным дном: прощание с птицами, и мультфильм на тему их полёта в эстетике Роченко. И хирургическим отсечением христианства.

 

11 баллов

Стихотворение «BERNSTEINWIND» (Янтарный ветер)

Тише,

пожалуйста тише...

Не слушайтесь шестерёнок прилежных —

послушные времени разве заметят

мелодии в утренний час?

вызывает обоснованные претензии в замусоренности другими языками. Не приём, не акцент, а чужеродное вторжение немецкого и французского как самостоятельных элементов. Словно у Нины Искренко «когда одна часть платья/ из голландского полотна/ соединяется с двумя частями

из пластилина/ а остальные части вообще отсутствуют/ или тащатся где-то в хвосте»… Только потому оценка снижена. Но совершенно живой шёпот Мироздания в этом тексте, надчеловеческий, завораживает. Это книжное стихотворение, но такое хорошее, что дополнительный громоздкий антураж ему прощаешь.

 

Стихотворение «Яков»

Был город пьян от мая и сирени.

Брусчатка жадно впитывала зной.

Курсант - на выходных до воскресенья -

Он счастлив девятнадцатой весной.

традиционный слезливый текст, проработка семейной истории, или просто популярного нарратива. Есть потребность в современном эпосе. Вот и складывается такая песнь.

Но сложена эта песнь пронзительно, вполне в духе «Рио-Риты» Ирины Богушевской. Поклон любимым старикам, и тем, кто так и не стали стариками.

 

Стихотворение «Конкиста»

Навстречу всем штормам распахнут потный ворот.

Крутая соль морей – бальзам для старых ран.

Форштевни каравелл бродяг - конкистадоров,

Как лезвия ножей, вскрывают океан.

типичный Гумилёв. После расстрела Николая Степановича в Совдепии существовал тайный поэтический культ Гумилёва. Подражали ему многие. Потому так против его реабилитации и боролся Симонов, что сам он целиком вырос из Гумилёва, и панически боялся, что их начнут сравнивать, не в пользу Симонова. Но картинка хороша, почти Дали (сам Сальвадор считал своё посвящение Завоеванию Америки – одним из лучших полотен).

 

Стихотворение «Монолог»

[а когда постучалась старость –

приговаривала негромко]

 

мне бы писем для мемуаров.

там поволжье, а сям татары.

вот бараки, а вот обломки…

пронзило одной строчкой «а вальсок становился вальсом».

Я не могу внятно объяснить, как в этой строке отразилось мировоззрение целого поколения, но оно отразилось. Браво.

 

Стихотворение «Мои дожди»

Тихая палата. На стене икона –

строго и смиренно смотрит Всецарица.

Высятся штативы с «гроздьями» флаконов.

За окном осенний листопад кружится.

ещё один «стариковский» текст. Но текст не о болезни, не о смерти, а о преодолении, о заветном мгновении выхода под дождь. Именно этой верой в осуществимость встречи стихотворение и захватывает, входит под кожу.

 

Стихотворение «Чёрно-белый»

Бывшей Родины не бывает.

Даже если тебе давно

стала по сердцу речь иная —

ты вернёшься в Россию сном

по сути – документальная сказка, полёт на драконе. И финал у неё весьма условный. Но радость полёта касается читателя. Этой радостью и хранит.

 

Десятое стихотворение обзора «D.COUNTRY» (Страна Смерти?)

Низки яблочных бус в почерневших сухих руках.

Избы в землю вросли – ни колодца, ни уголька,

утонули во мху, поросли разнотравьем крыши;

бирюза сквозь берёзы – сияет, как снег, кора,

ветер пахнет покоем и негой сомлевших трав,

акварельное небо полуденным жаром пышет.

По упавшим крестам, по дорожкам шныряют мыши –

будто стали бесшумны, бессмертны –

но кошка слышит, кошка рядом:

прыжок, влажный хруст – удался обед! –

кошка щурится, сладко зевает, и гаснет свет

над заброшенным кладбищем и одичавшим садом.

меня порадовало с одной стороны отсылкой к первой русской элегии «Сельское кладбище» – переводу стихотворения Томаса Грея Василием Жуковским, – с другой выстраиванием некого нового Эдема, совмещающего вместе Райские яблоки и кошку-Цэрбера, ловящую мышей-людей. Пространство ощутимое, эмоционально насыщенное, но его готичная (а не романтичная) декоративность не даёт поставить высокий балл. Увлекательное, но наивное искусство. Хотя себя и одёргиваю, что Уильяма Блэйка профессиональные художники не воспринимают всерьёз, при всей его мировой славе. Каждое новое поколение читает его с нуля.

 

И точно так же, как и в прошлом отчёте, приглашаю отмеченных авторов присылать мне на почту подборки для рассмотрения к публикации в журнале "Плавучий мост".

Адрес почты даю в личной переписке.