Татьяна Постникова

6 ноября в «Булгаковском Доме» состоялась презентация нового сборника Анны Гедымин «При свете ночи».

7 лет прошло с выпуска предыдущего сборника из этой серии, который назывался «Осенние праздники». Радостно было увидеть тех, кто был на предыдущей встрече, и печально, что не всех... Именно в этот день ушёл Лев Аннинский, который выступал на прошлой презентации. Его слова в предисловии к «Осенним праздникам» - из тех, что высечены на века: "Любовь похожа на гибель — именно гибель возвращает любви осязаемость…". Невольно хочется продолжить эту аналогию: «Память похожа на смерть — именно смерть возвращает памяти осязаемость…". Тех, что смерть забирает у жизни, оставляет в нас навсегда…

 

Название новой книги «При свете ночи» взято из её стихотворения в восемь строк без названия:

 

Теперь в согласии с судьбой

Дни коротаю

И даже, ладно, быть с тобой

Уж не мечтаю,

А лишь бы просто был в живых

И жил как хочешь —

При свете кленов огневых,

При свете ночи.

 

Некоторые стихи в новом сборнике уже знакомы, они как старые и верные и друзья... Какие-то читаешь впервые…Но и те, и другие – из тех, что всегда в тебе...

 

Вспомню: клен позолоченный

в небо глядит, не мигая,

Занимаются сумерки,

пухнет дымок над трубой...

Это жизнь моя — сладкая, жалкая —

набегает,

А потом — отступает. И всё.

И не будет другой.

Морщат реку жуки,

колобродит веселая рыба,

Сено, россыпь черничная —

всех и не вспомнишь потерь.

Но останутся светлыми

дни на обочине взрыва,

А не в центре его,

эпицентре его, — как теперь.

Время шло — и ушло.

Так душа вылетает из тела.

Так в колодце единственном

вдруг иссякает вода.

Я любила тебя.

Я тебя потерять не хотела.

(Жаль, что все позади!)

Я любила тебя — навсегда.

 

СОРНАЯ ТРАВА

Пожнем плоды, сочтемся славою,

Падет злодея голова...

Но любит жизнь свою неправую

На поле сорная трава.

И в ней запрятана душа,

Которой радостно, и больно,

И страшно — чувствуя, дыша,

Злодейство совершать невольно.

В траве кузнечики звенят,

Край поля ветерком измят...

Сил не хватает у нее

Прервать преступное житье.

 

* * *

Август. Полдень. Елок вереницы.

Три недоразрушенных избы.

Я сюда на запах медуницы

Прихожу, как в детстве — по грибы.

 

И брожу своими же следами.

И робею у церковных стен:

Что просить нам — траченным годами

Очевидцам бурных перемен?

 

(Вон и туча щерится морозно,

Будто бы уже закончен суд!)

Славы — стыдно, пониманья — поздно,

А любви не просят, только ждут.

 

Боже, стать бы тем седьмым коленом,

На котором завершится месть!..

Медуница нежно пахнет тленом —

Неужели горше запах есть?..

 

* * *

С четверти первого до полседьмого

Ночь осыпала звездами поле.

Только окно опустеет, и снова

Росчерк — и вздрагиваешь поневоле.

 

А из другого окошка, лесного,

Душу томили птичьи оркестры...

С четверти первого до полседьмого

Ты говорил невозможные тексты!

 

Ты умолкал, — и, как в школе, прилежно

Запоминала я каждое слово,

Зная: все кончится неизбежно

И безвозвратно — в начале седьмого.

 

Вспомним опять, как дела наши плохи,

И замолчим, и уйдем из-под крова

Дома-музея лучшей эпохи —

С четверти первого до полседьмого.

 

ВОПРОСЫ

Когда его проклял друг и родня,

Она, погрустнев, спросила:

«За что ты, чудак, полюбил меня?

Ведь я совсем не красива...»

А он улыбнулся в ответ и сказал:

«За все: за походку, голос, глаза».

 

А годы спустя, на исходе сил,

Она рванулась в вопросе:

«За что? За что ты меня разлюбил!

За что, окаянный, бросил!»

А он усмехнулся в ответ и сказал:

«За все: за походку, голос, глаза».

 

* * *

Подруг все больше, а врагов все меньше —

Ох этот признак зрелости у женщин!

В нем ужас отраженья в зеркалах

И светские беседы — вот уж страх!

И вряд ли в расстоянии причина

Того, что я почти неразличима

В твоих глазах...

 

* * *

А правда одным-одна,

Как темная в поле хата:

Чем больше твоя вина,

Тем больше моя расплата.

Была бы всю жизнь скупою

И думала, что бедна,

Не зная, чего я стою,

Когда б не твоя вина.

 

* * *

То не жизнь завершается — просто год.

В эту пору не жди от земли щедрот,

Будут яркими только сны.

В ноябре надо сжаться в клубок, в комок,

Чтоб сберечь не огонь, так хотя б дымок —

С ним верней дождешься весны.

А вокруг зачерствеют ночные льды,

Станет в мире много сухой воды,

Все живое сойдет к нулю...

С приближеньем к бездонному декабрю

Не верь тому, что я говорю,

Если только не говорю,

Что люблю...

 

* * *

Когда наступит срок

последней строчки, точки,

Когда не станет дел,

сводящихся к рублю,

Всего на миг один

я попрошу отсрочки,

Чтоб жизни прошептать

последнее «люблю».

Люблю, как светит в ночь

рождественская елка,

Люблю пьянящий страх

на горном вираже...

По правде говоря,

жилось мне трудоемко,

Но что-то отдыхать

не хочется уже.

И все-таки узнать

безумно интересно,

Как выглядит итог

во всей своей красе —

Когда уже душа

опомнилась, воскресла

И звезды понеслись

по встречной полосе...

 

* * *

Нет, не подвиг, а просто такая жизнь,

Что осилит только герой.

А собьешься чуть — хоть костьми ложись,

Не вернуться в избранный строй.

Лишь душа заскулит — обреченный зверь,

И в ответ иссякнет звезда.

Что поделать, такая вот жизнь теперь.

Что поделать, такая вот смерть теперь.

Впрочем, так же было всегда.

 

P.S. Если принять классификацию великой христианки и замечательной переводчицы Натальи Трауберг и поделить поэзию на "райскую" и "Адскую", стихи Анны Гедымин безусловно относятся к первой категории. Они катарсичны — ибо всесторонне очищают как писавшего, так и читающего. Они динамичны — ибо приближают каждого, принявшего эту систему ценностей к себе и к тому, что выше и лучше тебя. М а р и н а К у д и м о в а

 

«При свете ночи» – книга переболевшей боли, которая ощущается читателями как благодать. Поэзия – всегда больше дар души, нежели совокупность озарённых строк. А л е к с а н д р К а р п е н к о

 

 

Аня...тонкая, хрупкая, женственная,всегда чутко-откликающаяся...Люблю тебя навсегда.

.