Яковлев Серафим

Начал читать новую книгу "Тропой койота. Плутовские сказки". Сборник историй о трикстерах со всего света.

По материалам Википедии "Три́кстер (англ. trickster — обманщик, ловкач) — архетип в мифологии, фольклоре и религии — «демонически-комический дублёр культурного героя, наделённый чертами плута, озорника» — божество, дух, человек или антропоморфное животное, совершающее противоправные действия или, во всяком случае, не подчиняющееся общим правилам поведения. Как правило, трикстер ставит задачей суть игрового процесса ситуации и жизни, а не действует по злому умыслу. Не сама игра жизни, а процесс важен для трикстера. В художественных произведениях трикстеры часто выступают в роли антигероев".

Прочел уже одну историю, но сейчас не об этом. Вторым произведением в сборнике идёт стихотворение Кэролайн Данн "Койотиха". Его хочу привести.

Итак, Кэролайн Данн. Койотиха.

Из глубины холмов,

 

из черной сырой

 

земли,

 

под солнцем гонимой

 

луной,

 

в каплях дождя и росы,

 

сверкая, мчится она.

 

Летит среди диких сенн,

 

кедров, дурмана,

 

полыни.

 

Он ее кличет

 

в последний раз.

 

Не ответить она

 

не может:

 

это – в ее

 

крови.

 

– Женщина, —

 

так-то он кличет, —

 

да слышишь ли ты

 

меня?

 

Смеется она,

 

скаля клыки,

 

несется горящим небом,

 

укрывает черную землю

 

рыжим хвостом.

 

– А сказку расскажешь? —

 

шепчет,

 

так, что один он

 

слышит

 

шепот ее в отголосках

 

буйств

 

вечернего пира.

 

– Сказку? —

 

он говорит, —

 

Сказку

 

о женщине-псице,

 

что не идет

 

на зов

 

того, кто ее

 

приручил,

 

голосом – для начала,

 

после —

 

прикосновеньем,

 

ну, а потом

 

и песней?

 

– Сказку, —

 

шепчет она, —

 

сказку степей

 

и пустынь,

 

и вожделенья,

 

и ветра,

 

веющего

 

над кручами,

 

мчащегося

 

по равнинам,

 

того, что несет

 

безумие

 

из нашей родной

 

земли.

 

Наши миры

 

бесформенны,

 

зыбки,

 

но там, в груди,

 

в сердце моем —

 

моя сказка,

 

которой тебе

 

не отнять.

 

– Я умираю, —

 

он говорит, —

 

и ничего не останется,

 

только ивняк,

 

да пальмовый луб,

 

да голоса

 

за деревьями.

 

Что станешь петь,

 

когда кости мои

 

рассыплются

 

прахом

 

в земле?

 

– Спою я луне, —

 

отвечает она, —

 

о ветре,

 

что жгучим дыханьем

 

кожу вдруг

 

обдает.

 

Спою погребальную песнь

 

тебе,

 

кто мой голос смирил

 

касанием

 

бледной руки.

 

Но голос мой

 

волен,

 

не сдержат его

 

ни воск,

 

ни шнур,

 

ни оттиск печати.

 

С ветром летит он

 

над тихою тьмой

 

каньонов,

 

средь сосен

 

и чапараля.

 

Вовек не оставит

 

он этой земли,

 

огнем

 

устремится,

 

водой потечет

 

отсюда

 

к твоей

 

душе.

Надеюсь, кому-нибудь будет интересно.