Светлаков Лев

«Три товарища»

 

Невидящими глазами я смотрел в небо, в это серое бесконечное небо сумасшедшего Бога, который придумал жизнь и смерть, чтобы развлекаться.

 

Родиться глупым не стыдно, стыдно только умирать глупцом.

 

Никогда не проси прощения. Ничего не говори. Посылай цветы. Без писем. Только цветы. Они покрывают всё, даже могилы.

 

Люди живут чувствами, а для чувств безразлично, кто прав.

 

Всякая любовь хочет быть вечной. В этом и состоит её вечная мука.

 

Нельзя принимать ничего близко к сердцу, ведь то, что примешь, хочешь удержать. А удержать нельзя ничего.

 

В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она длится не вечно — просто милосердие.

 

Упорство и прилежание лучше, чем беспутство и гений.

 

Меланхоликом становишься, когда размышляешь о жизни, а циником — когда видишь, что делает из нее большинство людей.

 

Если человек чего-то стоит — он уже только памятник самому себе.

 

До чего же теперешние молодые люди все странные. Прошлое вы ненавидите, настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к хорошему концу.

 

Самая тяжелая болезнь мира — мышление! Она неизлечима

 

Хорошо, что у людей ещё остается много важных мелочей, которые приковывают их к жизни, защищают от нее. А вот одиночество — настоящее одиночество, без всяких иллюзий — наступает перед безумием или самоубийством.

 

Уж лучше умереть, когда хочется жить, чем дожить до того, что захочется уме

 

Забвение — вот тайна вечной молодости. Мы стареем только из-за памяти. Мы слишком мало забываем

 

В жизни побеждает только глупец. А умному везде чудятся одни лишь препятствия, и, не успев что-то начать, он уже потерял уверенность в себе.

 

Юность вовсе не хочет быть понятой, она хочет одного: оставаться сама собой.

...нельзя быть слишком молодой. Только старой можно быть слишком.

 

Истинный идеалист всегда хочет денег. Ведь деньги — это отчеканенная свобода. А свобода — это жизнь. Мужчина становится алчным, только повинуясь желаниям женщины. Если бы не было женщин, то не было бы и денег, а мужчины составили бы героическое племя. В окопах не было женщин, и не играло никакой роли, кто чем владеет, — важно было лишь, каков он как мужчина. Это не свидетельствует в пользу окопов, но проливает на любовь истинный свет. Она пробуждает в мужчине дурные инстинкты — стремление к обладанию, к значительности, к заработкам, к покою. Недаром диктаторы любят, чтобы их поручники были женаты, — так они менее опасны. И недаром католические священники не знают женщин — иначе они никогда бы не были такими отважными миссионерами.