Dr.Aeditumus

Неизбывная скандинавская тоска, растекающаяся ледяными серыми водами по стылым серым камням, скалам и фьордам вымороженной северными ветрами Норвегии под серым безучастным небом, льнущим к безрадостному пейзажу и сливающимся на горизонте со стальными волнами северного моря, в холодной пенящейся пасти которого символами нерушимого одиночества тонут с безнадёжными стонами буро-черные тела множества одиноких островов.

 

Уныние, беспросветное уныние серым пеплом покрывает сердца и души жителей этой не расположенной к своим обитателям земли. Но вдруг, порыв резкого ветра взметает пепельный покров, обнажая мрачную душу, в чёрных углях которой таится дикая ярость, столь же необузданная и жестокая, как ярость тяжёлых ледяных волн, закипающих внезапным штормом и обрушивающих свою ненависть на береговые скалы, на шхуны, пришвартованные к хрупким причалам и на людей, застигнутых коварной стихией далеко в море за тем единственным здесь промыслом, который может прокормить сих не многих, отважившихся на борьбу с бесчеловечной природой.

 

В этой ярости и скрёжете струн, в этом нечеловеческом вопле – душа берсерков, пусть в нынешних скальдах и не течёт кровь их прямых потомков, но ведь предки то у них общие. Безжалостная природа воспитывает подобные ей безжалостные сердца. В жестоких условиях борьбы за выживание жестокость становится нормой, более того, добродетелью. Нечувствительность к физической боли рождает не сострадательное бесчувствие души. И однако, под флегматичной маской атараксии – бочка с сухим чёрным порохом, готовым взорваться от малейшей искры. Гнёт разрушительных обстоятельств достигает критической точки и – бочка взрывается. Деструкция против деструкции. Гнев и ярость маленького, смертного существа восстаёт против безжалостных богов этого чудовищно безжалостного к краткому и слабому дыханию жизни мiра. Маленький человечек вдруг вырастает в разгневанного, полыхающего ненавистью гиганта, вопиющего на небо и яростно метающего тяжкие камни своей тоски и отчаяния в невидимых богов.

 

Гнев гаснет так же внезапно, как и вспыхнул. Минутный приступ безумной ярости испепеляющей агонией опустошает захваченную порывом неистовой страсти душу. Бешеное пламя гаснет, уходит вглубь, под привычный пепел унылой флегмы и апатии. Душа тихо плачет, в печальной мелодии изливая свою боль и отчаянное бессилие, беспросветную тоску и безнадёжное одиночество. Глухо ропщет ворчливыми риффами ритм-гитара, стонет и всхлипывает в электрической муке солирующая струна на фоне затихающих человеческих рыданий. Это Адам, как потерявшийся и утомлённый поисками Отца ребенок, тихо засыпает под колыбельную ветров и невнятный шепот волн.

 

Борьба бессмысленна, восстание бесплодно, высшие силы неуязвимы, а гнев и сопротивление всемогущему Року разрушают лишь самого бунтаря. Есть нечто инфантильное в деструктивных порывах, что-то сходное с истерикой капризного младенца, с воплями и громким рыданием колотящего слабенькими кулачками в грудь непреклонного Отца, благодушно не внимающего нелепым требованиям своего дитяти.

 

Сегодняшние берсерки с гитарами – такие же дети, как и их далёкие предки с ножами, мечами и боевыми топорами, - наивные, простодушные, непосредственные. Отвар грибов, вулканическая ярость, сжигающая кипящей лавой чужих и своих, неминуемая победа и черный, бездонный провал сна, уносящий изнурённые тела к вратам Вальхаллы, но ещё не для вечного блаженства эйнхериев, умирающих в бесконечной ежедневной бойне и воскресающих в еженощных пирах и девичьих ласках, а лишь ради восстановления сил вкушением мяса вепря Сехримнира.

 

Испив мёда, которым доится коза Хейдрун, жующая листья Мирового Древа Иггдрасиль, берсерки забудутся в объятиях любвеобильных светловолосых дев, а по утру вновь вернутся в свои выстуженные лютыми ветрами, освещаемые блёклыми лучами никого и никогда не греющего солнца пределы, чтобы напялив свои кожаные рокерские доспехи вновь выйти на сцену и в свете безжалостных юпитеров биться насмерть с далёкими, безразличными, недосягаемыми богами, швыряя в них мегаватты струнного скрежета, барабанного боя и громовых, раскатистых рычаний утробного гроула. Коловращение иллюзии жизни, коловращение иллюзии смерти…