Голева-Мурычина Татьяна

1 июля 1896 года родился Павел Григорьевич Антокольский - русский советский поэт, переводчик и драматург, театральный режиссёр.

Павел Григорьевич Антокольский является известным русским поэтом ХХ века, многие стихи которого увидели свет еще при жизни творца.

Как и у многих русских поэтов, лирике Антокольского присуща любовная тематика. Однако только этим она не исчерпывается. Вторым очень важным направлением являются работы, которые посвящены Белой Гвардии, или тем, кто активно участвовал в процессах эмиграции: Марина Цветаева, Сергей Гольцев, Юрий Серов, Владимир Алексеев, Евгений Кумминг. Данные стихи имеют очень важную историческую ценность и являются настоящей находкой для всех ценителей не только литературы (в частности, поэзии), но и истории ХХ века.

 

Читая стихотворения Павла Антокольского мы погружаемся в удивительный мир поэзии о любви, о войне и о многих других важных аспектах человеческой жизни.

 

ПАВЕЛ АНТОКОЛЬСКИЙ

"СОНЕТ"

 

Легко скользнула «Красная стрела»

С перрона ленинградского вокзала.

И снова нас обоих ночь связала

И развернула смутных два крыла.

 

Но никаких чудес не припасла,

И ничего вперед не предсказала.

Мне сердце нежность горькая пронзала —

Так сладко, так по-детски ты спала,

 

Как будто бы вошла в хрустальный грот,

Я видел твой полуоткрытый рот…

Ну так дыши всё ближе и блаженней,

 

Спи, милая, но только рядом будь!

Пусть крепок сон. Пусть короток наш путь.

Пусть бодрствует мое воображенье.

 

"ОКОНЧАНИЕ КНИГИ"

 

Во время войн, царивших в мире,

На страшных пиршествах земли

Меня не досыта кормили,

Меня не дочерна сожгли.

 

Я помню странный вид веселья,–

Безделка, скажете, пустяк?–

То было творчество. Доселе

Оно зудит в моих костях.

 

Я помню странный вид упорства –

Желанье мир держать в горсти,

С глотком воды и коркой черствой

Все перечесть, перерасти.

 

Я жил, любил друзей и женщин,

Веселых, нежных и простых.

И та, с которою обвенчан,

Вошла хозяйкой в каждый стих.

 

Я много видел счастья в бурной

И удивительной стране.

Она – что хорошо, что дурно,

Не сразу втолковала мне.

 

Но в свивах рельс, летящих мимо,

В горячке весен, лет и зим

Ее призыв неутомимый

К познанью был неотразим.

 

Я трогал черепа страшилищ

В обломках допотопных скал.

Я уники книгохранилищ

Глазами жадными ласкал.

 

Меж тем, перегружая память,

Шли годы, полные труда.

Прожектор вырубал снопами

Столетья, книги, города.

 

То он куски ущелий щупал,

То выпрямлял гигантский рост,

Взбирался в полуночный купол

И шарил в ожерельях звезд.

 

И, отягчен священной жаждой,

Ее сжигающей тщетой,

Обогащен минутой каждой,

По вольной воле прожитой,

 

Я жил, как ты, далекий правнук!

Я не был пращуром тебе.

Земля встречает нас как равных

По ощущеньям и судьбе.

 

Не разрывай трухи могильной,

Не жалуй призраков в бреду.

Но если ты захочешь сильно,

К тебе я музыкой приду.

 

"НАДПИСЬ НА КНИГЕ"

Белле Аxмадулиной

 

Кому, как не тебе одной,

Кому, как не тебе единственной —

Такой далекой и родной,

Такой знакомой и таинственной?

 

А кто на самом деле ты?

Бесплотный эльф? Живая женщина?

С какой надзвездной высоты

Спускаешься и с кем повенчана?

 

Двоится облик. Длится век.

Ничто в былом не переменится.

Из-под голубоватых век

Глядит не щурясь современница.

 

Наверно, в юности моей

Ты в нашу гавань в шторме яростном

Причалила из-за морей

И просияла белым парусом.