Աշխարաբեկ

Когда я родился солнца ещё не было. Было темно и тихо.

Не колосились поля, не пели птицы. Пели поляки, журавлями. Но это может быть. Возможно, где-то и завыл одинокий ведьмак Геральд. От предчувствия. Всё возможно. Сапковского тогда же еще не придумали. А мне откуда знать? Я же был повязан в пелёнках.

 

Да, да, в них самых. Их уже придумали. А что там придумывать? Взял чистый платок - вот тебе летняя пелёнка. Взяла новую портянку - вот тебе зимняя.

 

Хотя нет. Ну, не могу я врать. Не было ещё портянок. Онучи одни. Так и качали меня в дедовском лапте, привязанном к шестам, онучами скрученным. И кормили козьим молоком из деревянной ложки. Бутылки ведь тогда ещё тоже не придумали. Вместо них тыквы были. А какой дурак даст тыкву ребёнку?

Когда же козу поймать не могли, то из еды был только кукиш. С маком. Но мака много было нельзя, от него взрослые впадали в детство, а дети во взрослость. Наверное, поэтому я и рано повзрослел.

 

Потом взошло солнце.

Взошло оно на Востоке, далеко. Светило слабо, еле видно. Поэтому снег и лёд не таяли. Собаки не гавкали, а выли. Ведь их ещё не одомашнили и называли вовками. И слушали по ночам. Вместо кукушек. - Чу, опять вовка воет, - говорили старики и задували лучины. Это чтобы вовку не будить огоньками.

 

Нет, не лежал я на печи тридцать три года. Не про меня эта байка. При мне печей-то ещё не было. Откуда им взяться? Это же надо было сначала кирпича из Персии привезти.

Был очаг. Милый сердцу, домашний. Прям посреди чума и топили.

 

А вообще, когда было сильно холодно, то копали в земле ямы и жили там. Любой же дурак знает, что в тесноте, да не в обиде. И что ни один вовка в яму не полезет. Если только он не витка. Но про таких только перед сном рассказывали, чтобы вовку напугать. А живьем не видел никто.

 

Вот там я и научился писать. Тёмными ночами, когда нападала маковая взрослость, я рисовал на земляной стене палочкой мысли. Утром конечно все ругались, но поймать не получалось. Поэтому взрослел я сам. Ночами.

 

Как-то, уже летом, по зелёной траве, пришла с севера лошадь мохнатая. И принесла с собой диво-дивное...

 

Но про это я как-нибудь потом расскажу. В другой раз.