Khelga

Я влюбилась во фрагмент Военно-Грузинской дороги, ведущий из Гудаури в Тбилиси.

 

Может, потому, что в принципе в горы я влюбилась много лет назад.

 

Может, потому, что таксист - эрудированный грузин, по первому образованию - инженер, по второму - виночерпий, где-то в середине серпантина достал из бардачка минивэна две объёмные бутылки и поинтересовался: "Боржоми? домашный вино?" Мы смущённо заотнекивались - мол, не пьём из горла. Таксист, до того руливший правой рукой - левой он жонглировал бутылками - бросил руль совсем и принялся возмущаться, вкручивая пальцами невидимые лампы - "вах, за кого принимаэте?!" Минивэн вильнул в сторону обрыва. Таксист небрежно исправил ситуацию и достал из бардачка пирамидку пластиковых стаканов. И опять поинтересовался: "Вино?" И добавил в скобках: "тры винограда из моего сада: ркацители, саперави, изабелла - очэнь рэкомендую". "Ну, если изабелла, тогда ладно", - обречённо согласились мы. Компания наша, балованная хорошимм винами Италии, Испании и ЮАР, была настроена скептически; но ещё пуще нервировать горячего таксиста в суровых условиях горного серпантина?.. "А можно мне всё-таки боржоми?" - пискнул кто-то с заднего сиденья. "Всэгда можно, - разрешил инженер, - вино, потом опять вино, потом боржоми". И залихватски снял пробку с бутылки. Запахло терпкими подсушенными солнцем ягодами. Минивэн опять вильнул. "Дальше сами, - пробормотал таксист, одновременно выкручивая руль и передавая бутыль и стаканы назад, - тойот лэтать не умэет". И продолжил изначальным экскурсионным голосом: "посмотрыте налэво - и увидите, как Кура обнимает Арагви, сливаяс в любовном танце; а дрэвнейший монастырь Джвари с пятого вэка наблюдает это прэкрасное бэзобразие".

 

Вино тоже оказалось прэкрасным бэзобразием - кустарно изготовленным пойлом, несерьёзно декантированным, нектаром, ароматным рубиновым напитком богов, фрирайдеров, инженеров.

 

Дорога всё вилась и петляла между скал - склоны из белёсых становились зеленоватыми, кое-где перечёркивались серебряными ручьями, кое-где сбрызгивались мимозами, кое-где пушились овечьими отарами. Иногда над Тойотой парил хищник - сокол, ястреб, бог его знает. Мелькали деревушки: косые дома, покорёженные машины, степенные собаки, старухи, торгующие первыми нарциссами и склянками с чем-то сомнительным; вневременье, запустенье, и тоска, и свет.

 

Таксист всё говорил и говорил - про древнюю крепость Ананури, про современный завод Кока-колы в Натахтари, про Жинвальское водохранилище - вода карибского цвета, про грузинского барашка, экспортируемого в Эмираты ("барашек из Мцхеты живёт в раю, кушает мэдовый трава, пьёт родныковый вода; а барашек из Дубая? эээ, что за барашек - пьёт тухлый вода, кушает сухой саксаул!!! спрашиваю вас - какой барашек вкуснее?!!")

 

Одна из самых лучших моих дорог.

 

Вряд ли вернусь. Но не зарекаюсь.