Айвенго

Итак, для начала договоримся о терминах.

Уже писал однажды об этом: следует различать поэзию как форму и вид искусства (литературы) - и поэтичность текста как возвышенность и красоту. При таком разграничении уже ясно и отчетливо различаются между собой поэтический текст – то есть собственно стихотворный – и поэтичный – обладающий красотой и приподнятый над обыденностью и прозаичностью.

При этом поэтичной может быть проза (в собственном смысле слова) и, напротив, абсолютно лишен поэзии текст поэтический. «Жвачку», то есть негодные образцы любого жанра, вообще исключаем из рассмотрения как не представляющие интереса.

 

Так вот, с этой точки зрения вопрос сводится не к оценке того или иного жанра или формы, а прежде всего – к определению принадлежности к ней. Иначе говоря, вопрос звучит так: правомерно ли называть верлибр стихами? Это во-первых. А во-вторых, можно ли считать форму верлибра развитием поэзии?

Лично я полагаю, что ответ на оба вопроса – отрицательный. Однако, здесь есть нюансы, которые необходимо разобрать.

 

Если мы понимаем под стихами текст, определенным образом упорядоченный, а именно: обладающий такими характерными признаками, как наличие рифмованных строк, деление на строфы с определенным метром и ритмом (то есть исходим из представления, устоявшегося на протяжении многих веков), становится очевидно, что верлибр под эту дефиницию не подпадает.

В нем нет ни рифмы, ни метра, ни ритма. Вернее, он некоторым образом ритмизирован, но это не стихотворный ритм, а способ ритмизирования прозы. Единственное, что формально и внешне отличает его от прозы, – разбивка на строки. Но это не может рассматриваться как основание для причисления к стихам. Ну, то есть пингвин, формально говоря, - птица, но основополагающая функция и особенность – способность летать – им утрачена. При этом лично против пингвинов ничего не имею – просто констатация факта)

Более того, исходя из вышесказанного о разбивке на строки, несложно заключить, что дело обстоит прямо противоположным образом: не верлибр является разновидностью стихов, а стихи есть частный случай верлибра, а именно: неизмеримо более сложно устроенный текст с разделением на строки.

И кстати, с этой точки зрения белый стих есть промежуточная ступень между стихом классическим, то есть рифмованным, и верлибром.

Поэтому в ответ на тезис о том, что верлибр также является стихами, можно заметить, что ничуть не меньше смысла в утверждении, что верлибр является прозой – вот тут как раз частным, особым ее случаем.

Как бы то ни было, разумно отнести верлибр к отдельному жанру, лежащему на стыке поэзии и прозы, формально представляющему собой особым образом организованную прозу, но по некоторым своим свойствам приближающемуся к поэзии.

В жанре верлибра существуют замечательные образцы, в том числе принадлежащие перу таких гениев нашей поэзии, как Блок или Цветаева, но штучность этого товара в их творчестве есть пример исключений, подтверждающих правило.

Возвращаясь к вышеупомянутому белому стиху, можно вспомнить «Бориса Годунова» - величайшее произведение русской и мировой поэзии, не относящееся к рифмованным ее образцам. Представим себе на секунду, что оно было бы написано в жанре верлибра. Вряд ли в этом случае у автора вырвалось бы знаменитое восклицание: «Ай да Пушкин!..». Понятно, что верлибр – как правило, короткий текст, но вы понимаете, что я имею в виду.

И здесь мы переходим к ответу на второй вопрос. Верлибр вовсе не является чем-то новым для нашей литературы. Исследователи обнаруживают его даже в XVIII веке. Просто за последнее время он вошел в моду, а его доля (удельный вес) в общей массе текстов, претендующих именоваться поэтическими, неимоверно возросла.

Однако, если притязания верлибра на принадлежность к поэзии еще можно понять, то его же претензия на олицетворение ее развития выглядит более чем странной. Потому что ставшую уже классической форму стиха с ее рифмой, метром и ритмом можно преобразовывать и развивать, экспериментируя, например, с ритмикой за счет усиления роли тонической составляющей (дольник, акцентный стих и т. д.). Но совершенно непонятно, как можно развивать форму, не имеющую практически никаких устойчивых характеристик. Если же речь идет о том, что развитие заключается в отказе от традиционных форм стихосложения (включая и более современные его варианты) в пользу верлибра, то это отнюдь не развитие, а банальная замена (если не сказать: подмена) одного другим.

 

Более того, не отказ от рифмы, а именно ее внедрение в стихосложение ознаменовало подлинное и колоссальное развитие европейской поэзии за последние тысячу лет. Ибо рифма отнюдь не была поэтическим атрибутом изначально. В античной поэзии (греческой и римской) она отсутствовала ввиду совершенно иных принципов организации стиха. Так, в классической латинской поэзии основой всему служил ритм, а строился он на строгом чередовании т. н. кратких и длинных слогов (в отличие от современной системы чередования ударных и безударных слогов), а также на смещении ударения в словах по сравнению с обычной, прозаической речью. Рифма встречается там в виде исключения. В русском стихосложении, которое нас, собственно, здесь и интересует, она появляется в XVII веке. Считается, что одним из первых ее начал использовать Симеон Полоцкий (писавший еще не столько по-русски, сколько на церковно-славянском). И происходило это в подражание, в первую очередь, польским образцам.

У Ломоносова и его современников рифма уже прочно ассоциировалась с поэзией. Таким образом, как это было и в других сферах искусства (музыка, живопись и др.), европейские образцы послужили импульсом для развития нашей поэзии, которая, в свою очередь, достигла новых высот и величайшего расцвета в творчестве гениев XIX века.

 

Итак, форма верлибра не может рассматриваться ни как развитие предшествующих, ни как направление, способное к развитию самое себя. Для большей наглядности - предметный пример. Представим себе, что в неком городе Н. производили различные автомобили (легковые, грузовые, автобусы и др.) и – некоторое количество велосипедов. По прошествии нескольких десятилетий картина разительно изменилась: выпуск велосипедов неизмеримо вырос, а от производства легковых машин вообще предложили отказаться как вышедших из моды и безнадежно устаревших. Наверное, это улучшило бы экологическую ситуацию, но вряд ли кому-то пришло бы в голову объявить это развитием автомобильной отрасли.

При этом автор этой записи считает велосипед замечательным изобретением и возражает лишь против того, чтобы уравнивать это транспортное средство с автомобилем)

В заключение хотел бы сказать, что всегда отдаю должное талантливо написанным текстам в форме верлибра и с удовольствием назвал бы конкретные произведения здесь на сайте, если бы это не было запрещено правилами Дневника. Более того, сам изредка пишу верлибры, и один из них опубликован на моей страничке. Надеюсь, это признание не будет расценено как самореклама)