Ахмедова Светлана

Наконец-то увиделись. Сколько раз (и даже лет) не могли состыковаться в Москве, опаздывая буквально на сутки — «опять разминулись, штош», потом ковид, и наконец-то ура!

 

Разумеется, рассказать внятно об этих двух днях я не в силах, это невозможно в принципе, кто знаком с Ирой, тот сейчас понимающе кивает. Дайджестом: Чуднова выступает в страноведческом центре перед студентами-китайцами и прочей публикой с приставленным специальной переводчицей («Света, мы знаем, что гостья двуязычная, но что ж мы ее будем напрягать»). Переводчица была поправлена за первые пять минут дважды, потом Чуднова перешла на китайский, студенты оживились и закивали, русские наслаждались происходящим шоу, смиренно дожидаясь, когда им растолкуют, о чем речь. Полтора часа, за которые абсолютно все были очарованы, и море уже приватных разговоров и теплых слов потом. Примерно на час. Телевизионщики отработали быстро, в новостной сюжет много не вобьешь – общие планы, короткий синхрон, жизнерадостный Евгений спрашивает, профессионально мрачный оператор бухтит, куда подвинуться журналисту и кому на заднем плане свалить нахрен из кадра наконец. Журналистка из газеты, исписавшая уже весь ватсап, с боями прорывается задать буквально пару заготовленных вопросов – ну что-то там про «что вас вдохновило в Китае как поэта» и получает мини-лекцию о разнице европейских и китайских закатов и о том, отчего в китайской традиционной живописи не прописано небо, а затем Ира, заметив серёжки барышни (ну там такие плошечки с предположительно китайской лапшичкой), называет вид лапшички и расссказывает, как именно ее делают.

 

Выходим наконец в солнечный предвечерний город, который медленно становится вечерним, а потом и поздневечерним, и я получаю в одно лицо удовольствие общения, которое Боря Кутенков называет древним словом перипатетика. Города и страны, было и стало, стихи и люди – да о чем только не. При этом Чуднова мимодумно очаровывает официантку кофейни, двух милейших встреченных псов, которые кидаются ее обнимать и целовать как после долгой разлуки, собирает каштаны на самой каштановой улице города – там, где жил когда-то Мандельштам, а теперь существует в виде барельефа у подъезда и памятника. И фотографирует все вокруг.

 

На другой день мы сидим в аутентичном чайном доме с окнами на Покровский собор со вчерашней переводчицей, хозяином дома и прочими сотрудниками, пьем изумительные правильные чаи с изумительными же китайскими сластями (впрочем, не слишком сладкими) и слушаем. Дура я, только сейчас сообразила – надо было врубать диктофон. Чтоб вы понимали уровень и глубину знания всего, о чем заходит речь: например, Чуднова рассказывает новое и интересное о чае для хозяина чайного дома, который занимается этим полжизни, и историю родного города переводчицы – минутка краеведения – о которой та не знала. Заодно об Уханьском мосте, буддистских и даосских монастырях, православной церкви в Китае, восстании боксеров и китайском нейминге. И абсолютно нереальное сочетание того, что внутри – подлинный от хозяина до последней чайной банки китайский интерьер, – и родимые православные купола собора снаружи ничуть не входят в диссонанс, потому что есть мостом-проводником Чуднова. Проводник, кстати, тут прежде всего в смысле электрического вещества, какого-то уникального редкоземельного металла.

 

Ну и наконец встречались поэтически, а как же. Спасибо всем, кто пришел, это было невероятно круто и здорово – ужасно жаль только, что так быстро пролетело время и мы не успели ни наслушаться стихов, ни вообще наговориться. Даже общую поэмбуковскую фотографию нормальную не сделали, зато помахали рукой по видеосвязи Кицунэ!

 

Сережа увез нас на вокзал, мы погрузились в вагон, а потом еще полчаса шокировали вышедших на перрон покурить пассажиров жарким обсуждением поэзии, даже «дыр бул щыл» выкрикивали. И в такси по дороге домой, и потом до глубокой ночи я пересказывала все что услышала и запомнила, и муж сокрушался, что так мало поговорил и спросил, и мы с вытаращенными глазами без конца повторяли, что таких людей не то что мало – их вообще по пальцам пересчитать. А еще выпили винка за здоровье Иры – и чтоб ее дорога во всех смыслах была хороша.

 

На фото справа налево: поэмбуковцы Артем Зиновьев, Сергей Востриков, Светлана Ахмедова, Ирина Чуднова, Эльвира Пархоц и примкнувший к ним ̶Ш̶е̶п̶и̶л̶о̶в̶ Рауф Ахмедов.