Булкин Федор

Сначала был запах. Этот ни с чем не сравнимый запах старой бронзовой обвивки струн. Гитара висела на гвозде у изголовья кровати. На головке грифа был повязан синий атласный бант. Но не это еë выделяло. Обычная гитара, каких мы могли увидеть почти в каждом доме, поскольку это был не столько инструмент для музицирования, сколько предмет интерьера. Атрибут успешности хозяев, если хотите. На деке красовались две переводные немецкие девичьи головки, а у подставки большой яркий попугай с хохолком, сидящий на ветке и одной лапой придерживающий транзистор*, из которого доносилась мелодия. Мелодию рисовало воображение и экзотическая птица, наклонившая голову к динамику приëмника. Если провести по струнам пальцем, раздаëтся нестройный перезвон. Семь крутяшек на головке чëрного грифа настораживали. Надо было настроить все семь струн. Как это делать никто уже не знал. И всë же сначала был запах. Запах струн обмотанных некогда жëлтой золотистой проволокой, но от времени почерневших. Лады без дела покрылись зелëным налëтом. Много раз гитару снимали и пробовали хоть что-то на ней наиграть по слуху на одной струне, но всякий раз наталкивались на укоризненный взгляд хозяйки дома. Как если бы вы достали из буфета еë любимый фарфоровый заварной чайник, и без дела крутили бы его в руках, рискуя уронить его, или маленькую изящную крышечку. Гитара для неë была частью дома, матрицей, впитавшей в себя время. Голодное колхозное бытие, безвременную кончину мужа, комиссованного с войны по состоянию здоровья, детские хлопоты, хозяйство, сад и огород.

Разбирая на полке в кладовой старые книги, попался мне потрëпаный журнал в мягкой обложке с изображением гитары в руках музыканта. "Юрьев Самоучитель игры на семиструнной гитаре". Пролистав пожелтевшие страницы из любопытства, в тексте были приведены картинки аппликатуры аккордов. Оно же, любопытство, заставило снять гитару с гвоздя и поставить точно так же пальцы на гриф. Увы, вместо красивого аккорда инструмент выдавал приглушенный, нестройный звук. Струны, звеневшие в открытом виде, предательски не хотели звучать после зажатия пальцами. Один знакомый показал голосок от сломанной гармошки. Рамка алюминиевая с приклëпанным стальным язычком. Если подуть в неë, раздаëтся звук. Пришла на ум идея как настроить гитару способом по язычку, из книжки. С третьего раза получилось. Наконец при переборе открытых струн звучал благозвучный аккорд. Потом, в школе, украдкой, в музкабинете удалось определить высоту звука голоска гармошки по пианино. Это была нота Соль, в середине клавиатуры. Вот почему с третьего раза только попали в настройку. Это высота третьей струны. Первый порыв прошëл быстро. Гитара к спокойствию хозяйки была воодружена на гвоздь, но запах... Запах никуда не делся. Гитарный лак и старая бронза. Запах романтики, дыма костра, мокрых брезентовых палаток, перебора струн и припева нестройным хором. И попугай с приëмником, и загадочная мелодия из динамика, это манило, это всë говорило о том, что надо двигаться дальше.

А дальше спешить не имело смысла. Первая часть книги была просмотрена и осмысленна и первая пьеса "Как под горкой под горой" уже выходила из-под пальцев, пока ещë тихо и нестройно, но волшебство и магия гитарного звука заставляло сердце биться чаще. Вот уже и басок не отстаëт на вступлении, да предательски зудят пальцы на струнах, неокрепшие, не привычные, с не забитыми мозолями подушечками. "Как под горкой под горой, тоговал мужик золой. Ка-арто-ошка моя, вся поджа-аренная." Только не слова это, это отголосок звенящих в тишине струн, старой гитары, с едва уловимым запахом бронзовой обвивки.

Немало лет прошло с того дня. Много лет. Но больше уж не было и не будет наверное того душевного подъëма, той неудержной страсти и желания заставлять звенеть струны старенькой гитары с синим бантом на головке грифа и немецкими переводилками на деке.

--------------------------------------------

*транзистор - (здесь) маленький переносной радиоприëмник