Семецкий Юрий

АЙВЕНГО https://poembook.ru/id129667

На конкурсе "Бабушкин Сундучок. Объять необъятное", где участвовало стихотворение "В начале, или Ветхая Космогония"

написал потрясающий комментарий. Так о моих стихах ещё никто не писал. Хотя были статьи в Экслибрисе и Московском Комсомольце. Но там были стандартные похвалы, получать которые приятно, но при этом понимаешь, что автору статьи твои стихи до лампочки (причём совсем не Ильича). А Айвенго веришь, Во всяком случае, я поверил в его искренность.

 

А теперь сам комментарий.

 

Это стихотворение – самое впечатлившее из всех. Оно совершенно по форме и блистательно по содержанию.

Вероятно поэтому подсознательно откладывал свой отзыв, не будучи уверен в его конгениальности тексту.

Итак, попробую сформулировать здесь самое существенное.

Прежде всего, как уже отметили до меня, этот текст идеально решает поставленную задачу, стопроцентно вписываясь в конкурсную тему. Причем, является именно блестящим ее решением, а не просто вписывается.

Он действительно обнимает необъятное и представляет непредставимое. И если все прочие работы только приближаются к решению поставленной проблемы (с разной степенью успеха), то в этой читателю предъявляют вариант искомого решения. Уже одно это поднимает данный текст на огромную высоту, ибо замахнуться на изображение поэтическими средствами картины мира до начала его существования, на описание устройства мироздания ДО мироздания и ДО Времени – это штука посильнее гетевского Фауста, не говоря уже про Вильяма нашего Шекспира.

Перед нами – так сказать, прапрамир, праВселенная, в которой Земля пребывает в геологической эре, относящейся к периоду догеологического времени, до всех геологических эр.

Раскаленная планета, будучи «светла и горяча», ярко светилась, напоминая электрическую лампочку, прозванную впоследствии лампочкой Ильича (о чем ниже).

Однако, ее раскаленный космос был холоден вследствие отсутствия божественного света и человеческого тепла. А поскольку не было не только времени, но и пространства, то и находилась она «не где-то там», а нигде, то есть была в буквальном смысле планетой Утопией - в отличие от острова Утопия Томаса Мора (Utopia на латыни дословно – «место, которого нет», то есть «нигде» или «Нигдения»).

«ДоАдамова» Вселенная была наивна и невинна, не зная множества пороков и Зла и Смерти как таковых. Однако, очевидно, также не ведая Добра и самой жизни, то есть пребывала в состоянии первобытного синкретизма, лишь содержащего и таящего в себе возможность развития и разделения на способные обрести форму и видимые очертания фундаментальные субстанциональные противоположности.

Планета жила без календаря, существуя вне времени, однако же, не по приказу и – свободная от интриг, приводящих к троянским войнам:

«Елена не явилась на глумленье

И даже не жила».

Таким увидел автор состояние космологической сингулярности, то есть изначальности мирового бытия, не ощутившего на себе даже божественного присутствия. Всё еще впереди, как сообщает заключительная строка. И это в данном контексте равносильно евангельской вести: на смену Ветхой космогонии придет Новая.

Короткая финальная строка выглядит великолепным навершием грандиозного храма – мощной и умело выстроенной архитектурной поэтической конструкции.

Все это изложение следует признать особенно блестящим, учитывая то, что, как констатирует сам автор, «И до, и от — не поддаётся глазу», то есть прошедшее неотделимо от будущего в каждой точке вневременного существования.

Теперь о литературной стороне.

Текст состоит из четырех шестистиший с короткой завершающей строкой, что сразу же структурно отличает его от остальных работ. Перед нами высокоинтеллектуальная поэзия с богатым словарем, включающим такие, прямо скажем, не часто встречающиеся термины, как реликт, сингулярность и космогония. Автор использует игру слов: «Вселение – Вселенная», а также выстраивает блестящий фонетический ряд: «Ни лени, ни томления, ни тленья», добавляя к нему в следующей строке еще и «глумление», добиваясь в результате насыщенного звучания внутренней рифмы. В строках о календаре и сингулярности, помимо прямого значения, явно просматривается и второй план с библейскими аллюзиями на «числа» и «исход».

Тут же и любимая Мандельштамом (и не им одним) аллюзия на историю Елены и Трои.

Таким образом, налицо блестящее владение поэтической техникой в сочетании с элегантностью передачи авторской мысли, притом – мысли глубокой и оригинальной. И все это инкрустировано поэтическими виньетками, не говоря уже об иронии. Примером последней как раз и является та самая «лампа Ильича» (а не лампа Аладдина, например. Заметьте еще нюанс: между лампой и лампочкой существует некоторая семантическая разница). На самом деле, словосочетание это являлось прямым синонимом лампочки накаливания – так, как будто Ильич ее и изобрел, а вовсе не Лодыгин (не говоря уже об Эдисоне и прочих англичанах, немцах и бельгийцах).

Однако, если принять во внимание то обстоятельство, что вождь мирового пролетариата выступал в качестве символа и одновременно демиурга нового мира, подобное ироническое сравнение планеты с «его» лампочкой приобретает значительно более глубокий подтекст.

Резюме. Для меня эта работа является абсолютным чемпионом конкурса.

От души желаю автору, чтобы она была оценена по достоинству!