Дед, а знаешь – я таскал у тебя сигареты. Запирался в сарае в саду и курил твою Астру. В затяг. Всё вокруг качалось, я смаковал это состояние и покачивался сам. Мне только исполнилось четырнадцать. Ты так и не узнал про мой грешок. И слава Богу. Могу себе представить твою реакцию.

 

А помнишь наши беседы? Беседы – громко сказано. Говорил ты, я был на подхвате. Подзывал меня в ванную, закуривал, делал серьёзное лицо. И начинал расспрашивать про дочь – мою мать. "Скажи откровенно, положа руку на сердце". Всегда начинал с этих слов. С тех пор они у меня на подкорке. Это был твой триггер. Ты сильно переживал за свою Любку. Отец был человеком жёстким, несдержанным. Агрессивно-несдержанным. Мама его оправдывала – всё детство и юность провёл в интернате. Смешно… Про нынешних детей можно сказать то же, с одной поправкой – детство в интернете. Не суть. Ты всё равно не знаешь, что это, а мне лень объяснять.

 

Да, в интернатах, по всей стране. Второй мой дед был военным, пограничником, отсюда постоянные переезды. Мать рассказывала, что отцу всю дорогу приходилось самоутверждаться, вот и характер такой. Мне тоже досталось. Нет, не так. Правильнее будет – тебе тоже. А мне-то как раз по полной, с головой.

 

Как-то ты приезжал к нам в город на пару недель, доставил меня с каникул в родное гнездо, и вынужден был ежедневно присутствовать при скандалах. Так и было – перманентно. Ты не мог всего этого выдержать, не мог ничего противопоставить отцу. Хотя бы потому, что отец был моложе и сильнее – под два метра, спортивный – борьба, бокс. Крепкий набор, правда? И ты ушёл в запой. От отчаяния, от невозможности что-то изменить, защитить дочь. Ты привычно подзывал меня к себе, сажал на диван, пьяно плакал и опять требовал откровенности, просил рассказать, что я знаю об отношениях отца с мамой. Хотя сам уже всё прекрасно видел своими глазами.

 

А ещё я на всю жизнь запомнил другие твои слова.

 

У тебя было четверо внуков и две внучки. Мелкие не в счёт. Слова эти ты адресовал только мне и младшему брату. В основном – мне. "Много горя примешь в жизни". Да, я не был паинькой. Но ты повторял их так часто, что будто проторил ими дорожку. Мою. И брата. Я не в обиде, честно. Возможно, ты сейчас наш ангел-хранитель. Если они существуют. Но, ей-богу, можно было без фанатизма. Когда мы пересекаемся с братом, и речь заходит о тебе, всегда вспоминаем этот твой посыл. Непременно. Каждый раз.

 

Такие дела, дед.