- Хочешь кушать, милая?

- Не знаю, хочет ли кушать эта птица, но я хочу…

Девушка, сначала сделавшая вид, что не заметила старика со шляпой для мелочи, подскочила от неожиданности. Она обернулась, покрасневшая и даже немного жалкая, – настолько застал ее врасплох насмешливый вопрос.

Старик покачал головой. Вот дуреха! Ведь сразу заметно – бабке, гитаристу в трамвае, инвалиду-колясочнику – словом, любому, кто попросит, - сунет пятачок, а то и десяточку… А для того, кому действительно позарез нужны деньги, пожалела. Старик неплохо знал людей. Девушка – студентка, но родители тянутся, дитятку последнюю копеечку от сердца отрывают. Живет – в лучшем случае с подружкой, но точно на съемной квартире. Отличница. Умница. Лет через десять будет бумажки перебирать в какой-нибудь занюханной конторе и воспитывать двоих детей и мужа-пентюха. А сейчас, небось, планы строит на райскую жизнь. Бизнес-леди? Глава крупной компании? А вот тебе от судьбы, милая! Накось, выкуси шиша!

Девушка все так же неподвижно стояла перед ним, в своем черном пальто, делавшем ее похожей на ворону, которая, тем временем, изловчилась и выхватила у нее из руки кусок недоеденной плюшки. Тут девчонка ойкнула и отмерла. А затем, неожиданно для уже начинавшего злиться старика, достала из кармана смятую бумажку и подала ему. Прямо в руки. И улыбнулась:

- Вот, это вам. Простите, не знаю, что на меня нашло… Меня цыганка вчера обокрала, вы же знаете, какие они хитрые… Попросила для детей, я ей дала немного, а она и всё остальное выманила.

Тут уже настал черед старика смущаться. Он не переставая благодарил девушку, а потом, расчувствовавшись, предложил когда-нибудь написать ее портрет – ведь он художник, и собирает деньги вовсе не на еду, а на краски, кисти и бумагу…

…Старый художник еще долго смотрел вслед удалявшейся от него сутулой девушке в громоздком черном пальто, делавшем ее похожей на нахохлившуюся ворону. Такая смешная и нелепая... Но мастер умиленно улыбался, и капли катились из покрасневших глаз, смешиваясь с дождинками на щеках.

Через три дня художник будет лежать на белом столе у патологоанатома.

Через четыре дня «ворона» будет трястись на скорой туда, откуда не возвращаются.

А что же до настоящей вороны? О, с ней всё в порядке! Живет себе, купается в осенних дождевых лужах… Сегодня села ко мне на подоконник и поведала эту историю.

Хочешь кушать, милая?

- Карр!