Дежурство в хирургическом отделении подходило к концу... А кстати, на редкость неплохое дежурство получилось, тихое, мирное. За всю ночь лишь один катаральный аппендицит, час работы, всего и делов-то! Можно немного и поспать. Но закон подлости не дремлет. Как всегда, неожиданно, послышались шум, крики. Операционная сестра заворчала раздраженно:

- Опять кого-то черти принесли, не живется людям спокойно.

Непрерывно зевая и шаркая тапочками, пошла к входу, по дороге стукнув пару раз в дверь ординаторской, сопроводив это еще и словами:

- Подъем, соколики, за работу!

Там отдыхали дежурный хирург и два интерна. Входная дверь распахнулась, и показалась каталка и дюжий санитар из приемного отделения. На каталке кто-то лежал, накрытый окровавленной простыней.

- Принимайте, это по вашу душу. Только что скорая доставила, девушка на железнодорожном переезде попала под поезд…

 

Каталку сразу же направили в предоперационную. Хирург Дмитрий Петрович осмотрел пострадавшую. Картина была ужасающая: тело с обрубками рук до локтей, а от ног остались только бедра. Ампутированные конечности лежали тут же на каталке. Несмотря на то, что на культях были жгуты, девушка видимо потеряла много крови и находилась в бессознательном состоянии, едва дышала. Из-за бледности цвет лица почти сливался с белизной накрывавшей ее простыни. Пациентка была очень молода, русые, вьющиеся волосы красиво обрамляли ангельский лик и даже страшные травмы не могли скрыть ее прекрасных форм. Этакая современная Венера Милосская, правда еще и без ног. Модная и дорогая одежда указывала на ее состоятельность. При ней не было никаких документов, лишь в кармане шубки нашли записку, написанную четким, каллиграфическим почерком следующего содержания:

"Прошу винить в моей смерти исключительно моего однокурсника Игоря Артемьева, который не оценил моей искренней любви, предал и подло бросил меня. Пусть ему будет стыдно, и пусть он мучается всю оставшуюся жизнь! Юлия Панкратова"

 

Все дежурная бригада собралась тут же в предоперационной на импровизированный консилиум. Дмитрий Петрович осуждающе покачал головой:

- Ох уж эти влюбленные! Не зря любовь считается помешательством…

Интерн Миша с сомнением посмотрел на доктора:

- Вы это серьезно?

- Конечно, серьезно. Читать надо научную литературу, голубчик, а не бегать за юбками, видишь, к чему это приводит?

Другой интерн растерянно спросил:

- Дмитрий Петрович, и что здесь можно сделать? А если вызвать микрохирургов, чтобы попытаться пришить отрезанные конечности?

- Да что тут сделаешь? Конечности размозжены, раны сильно загрязнены, потеря крови, скорей всего, не совместима с жизнью. Смотрите, какая деваха, молодая, красивая, ей только жить и жить! Но нет, в любовь захотелось поиграть. Если человек не хочет жить, его уже не заставишь. Да и какая теперь это будет жизнь…

- Неужели ничего нельзя сделать, может хотя бы кровь перелить?

- Сейчас самое лучшее - не трогать ее. Пока без памяти, она ничего не чувствует, ничего не видит, ничего не знает и не узнает…

Так они говорили, рассуждая о судьбе, превратностях любви и взбалмошности современных избалованных девиц.

- А что вы все стоите и ничего не делаете?! Я жить хочу!

Медики остолбенели и потеряли дар речи, потом одновременно посмотрели на каталку. Оттуда на них широко раскрытыми глазами смотрела пострадавшая. Взгляд был вполне осознанным и решительным. Она снова повторила, но уже громче:

- Уже лечите меня! Слышите?! Я жить хочу!