Азбука Бродского
А потом приходит милиция и говорит:
– Нам водицы холодной напиться бы. Можно три?
– А чего, – говорю я, – вам три? Что ли три ведра?
– Отдыхайте, мы сами, а где тут у вас вода?
– Так вон там, – отвечаю, – на кухне водопровод,
в холодильнике вон лимонад, в морозилке лёд.
А они:
– Да не стоит, нам просто воды сырой.
А один всё в кармане бренчит и бренчит такой.
Я ему говорю:
– А чего, а чего стряслось?
– Да у вас, – отвечает, – в подъезде завёлся лось.
– Лось?
– Ну да, ну, короче, дуркует один чудак,
и, зараза такая, плодит и плодит слова.
Как родит – на балкон, и давай их в народ швырять.
Ну скажи, разве это нормально, едрёна мать?
И вот этот вот мусор словесный, твою ети,
прямиком на прохожих с балкона летит, летит.
А они, вот же правда, наивный, дурной народ,
застывают на месте, стоят, открывают рот,
и такие святоши – задумчивы и тихи –
в пустоту рассуждают: «А это, ведь, брат, стихи…».
Если каждый начнёт размышлять и пинать балду,
то на что изойдёт, извиняюсь, народный дух?
И тот самый, который ехидно рукой бренчал,
достаёт из кармана браслеты. В глазах печаль.
– Ну давай, собирайся, родимый, пойдёшь в расход.
И душевно так снизу по челюсти апперкот.
– Если смелый такой, то аукнется полюбэ –
вякнул А, – молодец, дорогой, – говори и Б.
