Пошёл я тут намедни в лес. Ну, дело-то привычное: пестерь берестяной в рюкзак вставил, спереди, на пузо, повесил - и собирай себе грибочки, руки свободны. Все чащобы обежал, пестерь накидал - и к дому повернул.

А денёк серый, душный, хмарь висит и небо прямо на голову ложится. Как ватным одеялом придавило.

Походка у меня стремительная и лёгкая, вроде волчьей побежки, и должна бы уже деревня показаться, - а никакого признака. Да и лес будто чужой какой-то...

О! Тут грибы кто-то резал, вон ножек сколько... Да я же и резал! Рядом выворотень приметный - ёлка упала, а корни, как лапы чудища, вздымаются.

Чтоб в своём лесу так лопухнуться, хоть и без солнца - стыд и срам! Ну-ка соберись, взял направление на дом - и по прямой, пошёл!

Ещё час быстрой ходьбы - и опять то же место! Это уже неспроста, видно, Леший водит...

Эх, е-е-дрёна катаклизьма! Да я ж не взял ничего - лесных духов задобрить, о чём-то постороннем думал, пока собирался. Вот суета-то... Всегда беру хоть хлеба кусок, а уж если в лесу присяду поесть, от всего по кусочку - хлеба, сала, картошки - отделю, на пенёк положу и поклонюсь: "Ешьте со мной!" Вот я росомаха...

Сзади ухнуло. Филин? Или Леший смеётся? Обернулся - никого, а сзади опять тот же звук.

Ладно. Как там дед учил в детстве? Нужда-то пришла - и через полвека вспомнилось, как вчера было. Одёжу перевернуть... Так, штаны и рубаху - наизнанку, штормовку - задом наперед.

Ещё матом надо ругаться, и чем заковыристей - тем лучше, да непривычен я к этому, культурный человек, однако. Ну, если только топор на ногу уронишь... И когда работал ещё, бывало. Ведь пока выговоришь: "Извините, Василий Михайлович, расплавленный металл капает мне на голову," - уже и головы-то никакой не останется. А так: "Трах-тибидох!!" - и всё в порядке, как по волшебству. Есть мнение, что мат - это отголоски древних заклинаний, забытая славянская магия. Он и боль снимает, и передачу информации ускоряет. У других народов такого праязыка нет. Что итальянцу полчаса жестикулировать - то русскому одно слово гаркнуть.

Придётся всё же употребить, не хочу я в лесу ночевать. Напрягся, припомнил слова заветные и пошёл спиной вперед, через плечо поглядывая, и понёс - вдоль по матушке по Волге с кандибоберами и вывертами.

Долго шёл. В ямы падал, об колючки изодрался, паутиной облепился... А мат всё сочнее, всё забористее, даже в рифму стало получаться. Наконец, проломившись сквозь заросли, выпадаю на дорогу.

А посередь дороги женщина! Растопырилась, как тот выворотень еловый, глаза по блюдцу, рот по-рыбьи открывает, а звука нет. Хорошо - не старушка, мог бы кондратий хватить, а я бы виноват был. Представь только: страхолюдище такое двухметровое, расхристанное, вылетает задом наперёд, шиворот-навыворот и выражается - мухи дохнут на лету, и птицы чуть не падают. Но выравниваются, они покрепче будут.

Женщина вроде как знакомая, имени не знаю, но иногда встречаемся в магазине или у колодца, здороваемся. Что я ей плёл - и сам не помню, но ожила, оттаяла. Дошли до деревни.

А сегодня вижу - некоторые соседи нехорошо на меня косятся. Разболтала, видно, сорока, у женщин ничего не задерживается.

Ладно, главное, я дома. А если мужики с подначками привяжутся - универсальная отмазка есть: "Был пьян, ничего не помню." Пьяных у нас жалеют.