Варшавский Голем
Путь земной предрешён и почти завершён –
Ночи, дни и часы сочтены.
Я крадусь, я ползу, я на ощупь бреду
Вдоль щербатой, расстрельной стены.
И уже всё равно (в морге все заодно),
На кого в полночь выбор падёт.
Я из глины сейчас, а беззвучный мой глас
Вопиющей свод неба трясёт,
Эхом бьётся в груди и внушает: "Терпи.
Ты - заноза для вепрей хмельных.
Голем – имя твоё. Всё былое - своё
Замуруй в катакомбах сырых."
Жизнь сползла до ноля. Спец-вагоны. Семья.
Лагерь. Камеры. Газ. Потолок...
Но, дрейфуя одна в водах Стикса, у дна,
Я виновных нашла и клинок –
Ржавый серп палача, чтоб, мешугой рыча,
Юберменшей делить пополам.
Голем – имя моё, а немое, своё
Я земле и забвенью предам.
Помню висельный двор. Юденрат. Приговор.
Ложь во благо. Сгоревшее лето.
Помню дизельный смрад и шрапнельный каскад,
Рвавший в клочья Варшавское Гетто.
Так пускай хлынет вновь тотен-бюргеров кровь,
А их плоть породнится с железом -
Я готова на всё! Ров-дорога ведёт
Цели к жертве, скрипя полонезом.
И когда Трубным Днём перед Верхним Судом
Прокурор, Адвокат и Судья –
Триедины в одном, хором спросят о том,
Что сподвигло на пытки меня?
Я скажу, не таясь и убийств не стыдясь,
Так, как будто суд равен стал мне:
- Трибунал Всеблагой, видишь – образ я твой
И подобие (яви во сне).
Скольких ТЫ затоптал-задушил-закопал?!
Впала в бешенство милость твоя?!
Мизантроп Всеблагой, мы так схожи с тобой!
ТЫ замазан не меньше, чем я...
А пока по ночам я, зубами стуча,
Задыхаясь, шепчу по слогам:
- Голем – имя моё и Ад-мщенье своё
Каждой твари авансом раздам!
