***
Врастать в дверную ручку, в потолок,
быть крашеной сосновой половицей,
на подоконнике лежать вязальной спицей,
пронзившей белый шерстяной клубок,
стать щелью, где поёт седой сверчок.
Расти, нутром вбирая окна, стены,
где всё должно быть вечным и нетленным;
стать скатертью на праздничном столе
с каким-то там немыслимым ажуром,
смотреть на всех бумажным абажуром,
в морозно беспощадном феврале,
наевшись снега, заболеть ангиной.
Зима была прекрасной, снежной, длинной,
жил мир чудес в оконном хрустале:
в проталинке согретого стекла,
чуть ноготком сцарапав жёсткий иней,
глядела в небосвод чернильно-синий,
а капелька дорожкою текла
в пространство дивных образов и линий.
...Пусть голос жизни стал теперь не звонок -
всему на свете суждено отцвесть,
душа моя, доверчивый ребёнок,
пока не собирается взрослеть.
Так чья вина,
что до сих пор мне снится
черёмуха у нашего окна?
И память вяжет бабушкиной спицей
родные стены, образы, и лица,
и сердцу дорогие имена.
