а работа была
…а работа была. А работа была бела. И не пыльна.
За неё хорошо платили.
Каждый час набегал то пфеннинг, то шиллинг.
Но ЛГ б уволился. Да мыло менять на шило?
Всё одно, любая работа – немилая.
Наконец он изрёк: «Труд – нищих духом удел,
я б предпочёл быть сейчас не у дел,
где-нибудь на Гавайях.
Жизнь-то проходит, секунды-минуты тают.
Улетают в синюю небыль журавлиною стаей.
Ещё немного, ещё чуть-чуть - я состарюсь.
И зачем мне тогда талеры, марки, кроны.
Разве купишь за жалкие деньги Хронос?
Вот сижу я в суетном, душном ньюсруме,
создаю новости, мозг вышибает зуммер.
Осточертело. До смерти, вдрызг. Надоело.
И что всем до тебя есть какое-то дело,
и что вместо людей – сплошь «телезрители».
Подходят, просят: вот это и то снимите.
Нас разули-раздели. Нас всех обидели.
А я слушаю и понимаю: я выгорел».
На этих словах ЛГ обрывает нити.
Вот только вчера он был в расцвете, в зените,
а сейчас камнем несётся вниз -
эй, прохожий/прохожая, поберегись!
Но жизнь продолжается,
продолжается эта не-жизнь вне эфира.
И дело совсем не в работе, а в целом – в мире,
в дефиците мажорно-минорного лада.
И когда его нет, то уже ничего и не надо…
…а работа была. А работа была бела. И не пыльна.
