Кора густолиственного дуба, рассыхаясь от времени, лютым хрустом подражала смеху Изабеллы.

Слышать его повсюду, в каждом шорохе природы - мой нестерпимый удел!

Солнце садилось и ветер наигранно выл: «Я тебя укушу, клац-клац-клац, укушу...» - изуве́р акапельный -

Он обрывал ослабевшие листья. Я тоже был слаб, но держался. Висел.

 

Безобразно хрипел,

то краснел, то бледнел,

но не умер! Не стал в кроне плодом червивым...

Она зверски кормила меня черносливом - я себе представлял так те комья земли,

что глотал и блевал - вспоминал Бога всуе, проводя в её доме безбожные дни

вечной пытке сродни. Всё твердя:

- Отпусти!

... ведьма сочно жевала полыни букет и, смеясь, извергала зловонное «НЕТ!»

Вынуждала молчать, угрожая: «Лишу!..

Языка твоего... укушу, откушу!»

И ко мне залезала на грязный матрац, и зубами стращала, стуча, «клац-клац-клац».

 

Я сбегал много раз,

без оглядки спешил, спотыкаясь о шаг, выбиваясь из сил,

Но всё время меня настигал её глас - я желал умереть каждый новый свой раз

на рубашке срываясь среди желудей...

 

Снова хруст Изабеллы -

не шейных костей.