В тёмных подвалах души

Бродят ужасные сущности,

Там в лабиринтной глуши,

Узники странной наружности,

Прячут пороки и слабости,

Страхом воспетое зло,

Страсти, обманы и зависти,

Им охранять суждено.

В мрачных подвалах сознательно

Прячется много всего…

Ты закрывай двери тщательно,

Как бы, не вышло чего…

 

 

ОТКУДА ЗНАКОМАЯ ДВЕРЬ?

 

Вечерело. Они подошли ко мне осторожно. Мордатый толстяк, со шрамом на щеке, а второй – худой, с видом алкоголика в третьем поколении и посмотрели на меня. Бронзовая табличка с наружной стороны не оставляла сомнений. Толстяк достал ломик, а у худого забегали крысиные глазки по сторонам в поиске случайных свидетелей. Мой чахлый замок рассыпался, как прах египетской мумии, а вот петли долго не сдавались. Они скрипели как старая больничная тележка. Наконец, петли сдались. Двое кряхтя потащили меня во двор. Нас встретила звонким лаем собака и хромой сторож просипел, мол, куда вы её тащите? Мусорка в другой стороне. Мордатый промямлил что-то про замену двери.

Свернув за угол, мы наткнулись на полицейских. Нас ждали. Худой от неожиданности чуть не упустил меня. Полицейские стояли над телом полуживого пьянчужки. Они приняли нас за волонтеров из армии спасения. Давно ждут, но почему мы с дверью? У нас что закончились носилки? Худой наплёл что-то про утилизацию, а полицейский сказал, что где-то видел эту знакомую дверь, но не вспомнит. Потом сказал, чтобы мы проваливали отсюда. Двое, дотащив меня, уложили в грузовик и толстяк, достав бумажку с адресом заказчика, завёл машину.

Никто из них не догадывался, что на внутренней стороне дверного полотна был последний рисунок великого Модильяни.