Третий час шла гульба на деревенской свадьбе. Столы, изначально красиво уставленные разносолами, потеряли свой первоначальный вид. Тосты во славу молодых делали своё дело: народ потихоньку хмелел. Тамада - директор местного клуба, а, по- совместительству - школьный учитель рисования, развлекал непритязательную публику. Конкурсы сменялись танцами, затем разгорячённый люд возвращался за столы, предвкушая перемену блюд и очередную обойму поздравлений.

 

Жених с невестой оба деревенские. Они только на регистрацию съездили в город. Как положено - возложили цветы к памятнику, запечатлели событие на плёнке и кортежем, состоящим из двух "шестёрок", двух "семёрок", и красавицы "Волги", возвратились домой. Машины, проделавшие немалый путь по бездорожью, отдыхали поодаль, а их хозяева веселились.

 

Почти все гости на свадьбе были между собой знакомы, лишь городские поначалу держались несколько обособленно. Увлекательные конкурсы, танцы и дружное "го-о-о-рько! " сделали своё дело: собравшиеся дружно и весело чествовали новобрачных.

 

"Виновата ли я",- затянула школьная повариха Глафира Егоровна. Её поддержала продавщица Клавдия, к ним присоединились несколько старушек; и потекла песня, вырвавшись из распахнутого окна, ложась на вечерний туман, раздаваясь далеко за околицей. Гармонист Фёдор не заставил себя долго ждать. Лихо развернув тальянку, он заиграл так любимые бабами частушки. Женские ножки мгновенно отозвались на музыкальный призыв, и застучали каблучки.

 

В помещении становилось душно. Гости то и дело выходили на улицу. Парни курили, девчата о чём-то шептались, поглядывая на недавно демобилизовавшихся одноклассников. Жених с невестой тоже вышли освежиться. На сентябрьском безлунном небе красовалась невообразимая россыпь ярких звёзд. Бабье лето не пожалело красок, и ночи всё еще были тёплыми.

 

Тамада снова пригласил к столу. Казалось, что у него в запасе было неиссякаемое количество призов, и он готов был развлекать благодарную публику ещё долго.

 

Помощницы-хлопотуньи то и дело подносили ёмкости с новыми закусками. Сильно захмелевших отправляли домой. Снова грянула музыка, словно магнитофон выпустил все децибелы разом. Молодежь атаковала танцплощадку. И пела эта свадьба громко, и плясала с удовольствием.

 

Кашель раздался неожиданно, видимо, кто-то поперхнулся. Раз от раза попытки откашляться не приносили успеха. Этим несчастным оказался местный тракторист. Рядом сидящий приятель, не задумываясь, хлопнул его по спине. Не помогло - кашель только усилился, затем ослабел на секунду, совсем прекратился и возобновился с новой силой. Лицо страдальца побагровело. Тут подскочила Глафира Егоровна, обхватила кашляющего сзади и со знанием дела нажала на живот под рёбра. Ожидая эффекта от проделанного, она выпустила парня из рук. Почти сразу его товарищ, не доверяя поварихе, решил помочь сам. Он с силой стукнул приятеля по спине, затем еще раз и тот, издав странный звук, рухнул на пол, едва не ударившись головой об угол стола. Сбежались гости, плотным кольцом обступили несчастного. Среди них оказалась Марина - старшая сестра

невесты, давно уехавшая в город. Она редко приезжала в деревню: отец, ушедший к молодухе - матери невесты, уже умер, а младшая сестра сама часто приезжала к ней в город; они хорошо дружили, и не было нужды видеться с разлучницей.

 

... Марина. Она мгновенно вспомнила слова профессора: "Можешь - помоги, не бойся. Будет страшно в первый раз - это нормально. Не слушай толпу, организуй её. Выбери помощника из неё. И не надо заморачиваться со стерильностью. Тут на кону - жизнь."

 

Да, она понимала, что пора действовать. Возможно, это спасёт парня, если сделать всё правильно... Но, если промедлить, он точно задохнётся. Он умрёт у нее на глазах. А если у неё дрогнет рука? Об этом даже страшно подумать!

 

Стыд за свою трусость и нерешительность подгонял. Внутренний монолог продолжался:

"А вдруг не смогу?! Что делать? Нет, не надо. Не сделать бы хуже. Но без этой попытки он скорей всего погибнет на глазах у всех. Умрёт на свадьбе моей сестры. Прямо сейчас. Здесь. О боже. Но я ведь делала это на практике... на муляже... и меня хвалил профессор... Я забыла слово, как это называется... Такое длинное, смешное слово, мы ещё тогда с девчонками хохотали... О чём это я?... Дура! Да чёрт с ним с этим названием. Так. Надо сосредоточиться... Нет, я не могу... Нет, я смогу, я обязана... Он умирает... Кадык... Хорошо, что это мужчина... Тьфу чёрт! Почему хорошо? Кадык легче ориентирует на нужную точку. Руки... Дрожат сволочи... А этого нельзя допустить... о боже... страшно-то как! А они все вокруг орут... ну какая там скорая?.. Через пять минут его мозг умрёт... уже через четыре.... или через три... Ну же, давай... Ну, всё! Я готова, пошла... А если пойдёт что-то не так, и я случайно... Тогда ему - смерть, мне - тюрьма."

 

Между тем минуты полторы уже промелькнуло, парень потерял сознание. "Не думай о секундах свысока",- Марина сделала шаг к пострадавшему, нагнулась. Пульс есть. Не дышит! Какая-то тётка истошно заголосила. Гармонист на неё цыкнул, и та замолчала.

 

- Нож! - закричала Марина, - Быстро - острый нож!- она не узнала свой голос,- и ещё принесите трубочку для коктейля.

 

Наступила тишина. Все замерли от неожиданности.

 

- Дайте что-нибудь! Пиджак или кофту. Ну же. Скорее.

 

Свернув в валик первую попавшуюся одежду, Марина с помощью гармониста подсунула эту конструкцию под лопатки парню. Голова откинулась назад. Повариха с ножом и трубочкой для коктейля стояла рядом наготове. Какая-то тётка истово крестилась, закрыв глаза и шевеля губами. Между тем мысли Марины были всё яснее, она тихо шептала, не замечая, что все взоры были устремлены на неё.

 

- Кадык... Вот он. Так. Фиксирую... По средней линии вниз... Ага... До хряща... Вот... Ямка... Где? Должна быть ямка... Вот она... Теперь... уф... Я помню: твёрдой рукой... чуть меньше сантиметра... перпендикулярно и резко... будет кровь... немного... или много... Это не опасно... Теперь - нож. Ну, с богом... Потекла... Пока не много... Трубку вводить под углом...

 

Трубочка вошла легко. Через несколько секунд парень сделал вдох. Казалось, толпа разом выдохнула.

- Крикоконикотомия. Точно, - вдруг прошептала Марина. Из глаз её потекли слёзы. Она улыбалась.

 

Повернувшись к поварихе, она прошептала:

- А теперь ваты найдите и водку сюда несите - рану обработаем.

 

Слёзы текли по щекам Марины, не переставая.

- Перенервничала,- заключила Клавдия. Она ласково посмотрела на Марину.

- Точно. Я вспомнила, - тихо, сквозь слёзы, проговорила та,- смешное такое слово.

 

По бездорожью санитарный уазик к деревне пробирался час. Всё это время, ожидая "скорую" спасённый лежал на деревянном полу деревенского клуба, где на радостях произносили тосты за его здравие и прославляли светлую голову и золотые руки Марины - врача-терапевта обычной городской поликлиники.