Чьи глаза смотрят через меня? (эссе)

Чьи глаза смотрят через меня?

(Мир тебе, Джеки)

 

Живу ли я до сих пор жизнью тех героев и персонажей из книг, что меня поражали в детстве своими качествами? – спрашиваю я себя.

Кто они, эти люди, которые проникли в мир подростка благодаря своему гениальному таланту писателя? Разбирая столь «нужный хлам» в своей голове, пытаюсь «увидеть» и понять - кто же из них действительно до сих пор жив, дышит, слышит, говорит через меня? Выделю, пожалуй, троих: Э-М. Ремарк, А. Экзюпери, Д. Лондон. Каждый из этой троицы внес свою лепту в формирование моего мировоззрения немногим больше, чем остальные. «Три товарища», «Маленький принц», «Прощай, оружие», и еще, и еще… - бесценные золотые самородки. Но и среди всего этого богатства есть то, что ценней, ближе и родней в некоторых ситуациях - там, где жизнь показывает свою очередную «жестокую» правду, грань, по которой тебе приходится пройти, хочешь ты того, или же нет. Вот тогда, скорей всего, во мне и просыпается «нечто», как в рассказе Д. Лондона «Любовь к жизни». Позднее узнал, что Крупская читала этот рассказ Ленину незадолго до его смерти.

«Сильная очень вещь, — констатировала Крупская…

Ильичу рассказ этот понравился чрезвычайно». (с)

 

Выбор сделан, ставок больше нет. Итак, Джеки, поговорим о тебе. Казалось бы, так называемый писатель «потерянного поколения», а скольких ты нашел через года, прошедшие с момента твоей кончины? Скольким показал на примере своих героев волю, упорство и стремление жить? Странно, что версия твоего самоубийства по-прежнему остается, но об этом выскажусь позже. Возможно, стоит кому-нибудь из современников так «потеряться», чтобы поминали светлой памятью чужие по менталитету, образованию, вероисповеданию... люди иного - «не потерянного» -поколения.

 

Что мог бы я сказать, стоя перед лицом присяжных, или просто слушателей в качестве свидетеля одного из твоих творений, Джеки? Ну… если бы тебе инкриминировали самоубийство на каком-то там «страшном суде» здесь и сейчас? Хм... Давай представим...

 

- Говорят, что человека можно узнать по его делам, в таком случае писателя по его творению из-под пера. У Д. Лондона достаточно много произведений, вошедших в мировую классику, но я его «узнал» по маленькому рассказу «Любовь к жизни». Не знаю отчего и как, но, читая в юности этот рассказ, у меня наворачивались слезы. - Почему?.. Теперь уже могу немного понять и разобраться, а тогда не понимал, не знал, просто рефлексировал всеми фибрами души. И дело, скорее всего, вот в чем: все мы не раз становились свидетелями чьих-то побед, будь то победы нашей сборной на Олимпиаде, или же заведомо слабого над сильным. Последнее, пожалуй, важнее для нашей темы разговора. В какой-то момент эти победы нам становятся небезразличны и заставляют реагировать взрывом эмоций. Взять, к примеру, паралимпийцев. Их кредо, труд и упорство поражают, восхищают и захватывают дух. Мы – просто зрители, но душа-то этого «иногда» не знает, и переживает, и страдает, и сочувствует тому, на кого направлено внимание. Так вот, есть одно понятие, и звучит оно как «Величие духа!». Причем здесь оно? Поймем, если обратимся ненадолго к самому произведению.

 

В рассказе Лондона, о котором идет речь, нет героя как такового в материальном воплощении – мое мнение.. (хотя... мое ли оно?..) У него даже нет имени!!! Есть просто природа человека, и закон окружающей среды, где сильное поглощает слабое. Есть даже друг по имени Билл, а самого героя, или персонажа, или… как его (это)… еще назвать? - Он отсутствует! Поразительная обезличенность.

Человек в описываемой ситуации рассказа - заведомая жертва. Он, по идее, должен просто стать комком болотного торфа после того, как его кости обглодают дикие звери. Тот же самый больной волк, что навязался ему в попутчики… Тот и то, даже будучи больным, кажется сильнее в своей родной среде обитания, чем то, что в конце рассказа уже будет ползти, скрести и невнятно мычать. То, что нельзя уже будет назвать человеком, а просто кучкой ветоши и костей на холодном ветру под ледяным взором небес.

Для лучшего понимания приведу короткую выдержку из самого рассказа:

« Оно ползло к морю, едва передвигаясь по песку. Ученые не могли понять, что это такое…

… Оно ничего не слышало, ничего не понимало и корчилось на песке, словно гигантский червяк. Ему почти не удавалось продвинуться вперед, но оно не отступало и, корчась и извиваясь, продвигалось вперед шагов на двадцать в час.» (с) Д. Лондон «Любовь к жизни»

 

- Страшно?! Страшно себя представить на его месте. Но… Душа-то вначале этого не понимает и заставляет читателя, по воле автора, надеть на себя чужую судьбу, обстоятельства, ту же немощь в безвыходном положении, и все же – победить! Это ли не «Величие Духа» к которому обратилась душа?! Не благодаря, а вопреки! - в этом, наверно, суть этого понятия.

Так и рождается катарсис от восприятия, казалось бы, чужого действа; не своей личной победы; не своей, но любви к жизни, или ближнему своему.

Иногда ловлю себя на мысли, что внутренне преклоняюсь и восхищаюсь людьми, которых встречаю в повседневности: ветеранов, инвалидов, просто бездомных. Они, как и этот рассказ, до сих пор учат меня, напоминая, что идти нужно до конца, при этом неважно, насколько хорошо или плохо удается тебе следующий шаг. В такие моменты, скорее всего, я и смотрю на мир глазами того «героя» из рассказа Д. Лондона – «героя» без имени и отчества, но с общечеловеческой душой. Душой, стремящейся к величию духа над суетой, проблемами и телесными недугами. Исходя из всего, что высказал раньше, уважаемые присяжные, слушатели, я очень сомневаюсь, что человек, написавший такое, мог покончить с собой!

 

Пожалуй, Джеки, на этом я остановлюсь…

- Каждому можно пожелать таких учителей юности, которые остаются с тобой навсегда, как ты. Писателя, чьё творение живет во мне до сих пор и направляют к свету; творца, глазами которого я иногда смотрю на окружающую меня действительность.

Мир тебе, Джеки.