Друзья ли?
У меня друзей очень много,
В записной числятся книжке.
Что же мне тогда одиноко?
И кот почему-то ближе...
Вроде были мы неразлучны,
Или просто так казалось?
А может, я для них стал скучным?
Или дружба их - так, жалость?
Номеров у меня с полсотни,
А за ними те, кого ждал.
Утирал я каждому сопли
И в душу свою всех пускал.
Натоптали в грязных ботинках,
«Навалили» кучи дерьма,
Поныли, как в дешевых книгах,
Распахнув свои закрома.
Не пройдет и года... наверно,
Еще вспомнят «друзья» меня.
И придут ко мне, неприменно,
Чтобы слезно любить себя.
Вот поэтому выбирают
Одиночества тишину.
Так подвоха не ждут и знают:
«Не нагадит» никто в «углу».
Лучше один друг настоящий,
Чем сотня душевных калек
С их совестью по жизни спящей
И стыдом, которого нет.
В записной числятся книжке.
Что же мне тогда одиноко?
И кот почему-то ближе...
Вроде были мы неразлучны,
Или просто так казалось?
А может, я для них стал скучным?
Или дружба их - так, жалость?
Номеров у меня с полсотни,
А за ними те, кого ждал.
Утирал я каждому сопли
И в душу свою всех пускал.
Натоптали в грязных ботинках,
«Навалили» кучи дерьма,
Поныли, как в дешевых книгах,
Распахнув свои закрома.
Не пройдет и года... наверно,
Еще вспомнят «друзья» меня.
И придут ко мне, неприменно,
Чтобы слезно любить себя.
Вот поэтому выбирают
Одиночества тишину.
Так подвоха не ждут и знают:
«Не нагадит» никто в «углу».
Лучше один друг настоящий,
Чем сотня душевных калек
С их совестью по жизни спящей
И стыдом, которого нет.