Я тебе снюсь
Так закроешь глаза — и увидишь меня во сне,
не решаясь сказать, я заламываю ключицы
и на кожу мою оседает, не тая, снег,
пусть и летом такого никак не могло случиться.
Всё вокруг зеленеет, цветет, и стоит жара,
в волосах моих отражается солнце бликом,
да и снег на плечах заметен едва-едва,
снег вообще почему-то делает всё безликим.
Говорят, он не тает от святости и любви —
а еще на богах остается всегда холодным.
Ни единого чуда я пока не смогла явить,
а сейчас вот являюсь почти что богоподобной, —
так смешно и нелепо. Меня покрывает снег,
я смотрю на тебя и заламываю ключицы.
Ты почувствуешь сразу, что я лишь пришла во сне —
наяву ведь такого никак не могло случиться.
Ты почувствуешь сразу, что это всё только сон —
потому что ты знаешь, что происходит летом
с человеком, который в неистовой тьме рожден
(и который, конечно, совсем не просил об этом).
Я еще постою, посмотрю, не решаясь сказать,
робкий шаг по асфальту, как колокол, отзовется,
и опять тишина — наступает опять и опять,
намекая, мол: "поздно. никто никогда не вернется".
Так закроешь глаза — и увидишь меня во сне,
я безумно устала тебе постоянно сниться:
каждый раз на меня оседает, не тая, снег,
каждый раз я зачем-то заламываю ключицы.
Ты потом просыпаешься — только не помнишь снов,
и я так устаю, что боюсь уже нервного срыва.
На вопрос "почему" у меня все же ответ готов:
я во сне прихожу в свой дом на краю обрыва.
не решаясь сказать, я заламываю ключицы
и на кожу мою оседает, не тая, снег,
пусть и летом такого никак не могло случиться.
Всё вокруг зеленеет, цветет, и стоит жара,
в волосах моих отражается солнце бликом,
да и снег на плечах заметен едва-едва,
снег вообще почему-то делает всё безликим.
Говорят, он не тает от святости и любви —
а еще на богах остается всегда холодным.
Ни единого чуда я пока не смогла явить,
а сейчас вот являюсь почти что богоподобной, —
так смешно и нелепо. Меня покрывает снег,
я смотрю на тебя и заламываю ключицы.
Ты почувствуешь сразу, что я лишь пришла во сне —
наяву ведь такого никак не могло случиться.
Ты почувствуешь сразу, что это всё только сон —
потому что ты знаешь, что происходит летом
с человеком, который в неистовой тьме рожден
(и который, конечно, совсем не просил об этом).
Я еще постою, посмотрю, не решаясь сказать,
робкий шаг по асфальту, как колокол, отзовется,
и опять тишина — наступает опять и опять,
намекая, мол: "поздно. никто никогда не вернется".
Так закроешь глаза — и увидишь меня во сне,
я безумно устала тебе постоянно сниться:
каждый раз на меня оседает, не тая, снег,
каждый раз я зачем-то заламываю ключицы.
Ты потом просыпаешься — только не помнишь снов,
и я так устаю, что боюсь уже нервного срыва.
На вопрос "почему" у меня все же ответ готов:
я во сне прихожу в свой дом на краю обрыва.
