Босяком я родился
Босяком я родился, вступая в борьбу за жизнь
На продавленной старой кровати с матрасом драным.
Жаль, что некому было твердить мне: не смей, держись,
Умирать, лишь на свет появившись - безумно рано.
Это позже я понял, что мне по плечу и то,
Что другим переломит хребет, как сапог - тростинку,
И сражаться за право на счастье я был готов
Даже там, где другим был единственный выход: гибнуть.
Говорят иногда, у бродяг - самый лучший дом,
А романтику улиц зовут высочайшим благом...
Я подростком еще это выяснил, от и до,
И теперь я не только костьми - чем угодно! - лягу,
Чтобы вы понимали: да чушь это все и бред!
За тарелку невкусного супа из рук любимых,
За уютное кресло в морозящем декабре,
За просмотр хороших, пускай и наивных, фильмов,
Отдавать без сомнения десять свободных лет -
Не безумство, а самый разумный и верный выбор.
Вы не знаете, как ночевать на сырой земле -
После теплой квартиры и дня вы так не смогли бы.
Мой характер - не сталь, а почти что уже мифрил,
Да, из ваших, возможно, веревки легко совьются.
Но пускай в адском пламени вечно тот лжец горит,
Кто твердит: у кого нет свободы - мелки и куцы,
Сила воли - что тот пластилин: лишь слегка сожми -
Примет нужную форму за считанные минуты.
Он не знает, каким беспощадным бывает мир,
Превращая порою людей в живодеров лютых.
Вот свобода: глотай, сколько хочешь, не задохнись,
Но сурова статистика: тысячи задыхались,
Ногти в кровь обломав, всё же падали после вниз.
Вот и вся вам романтика, уличный чертов глянец.
Босяком я родился. И прошлого не стереть.
У меня на подкорке прописано ждать подвоха,
В нежном жесте бояться почувствовать боль и плеть,
И в любом "хорошо" неизменно увидеть "плохо".
Я сильнее, чем многие. Но иногда в груди
Что-то сердце царапает острыми коготками.
Этот мальчик внутри меня - он, как всегда, один,
И по-прежнему хочет вернуться обратно, к маме.
На продавленной старой кровати с матрасом драным.
Жаль, что некому было твердить мне: не смей, держись,
Умирать, лишь на свет появившись - безумно рано.
Это позже я понял, что мне по плечу и то,
Что другим переломит хребет, как сапог - тростинку,
И сражаться за право на счастье я был готов
Даже там, где другим был единственный выход: гибнуть.
Говорят иногда, у бродяг - самый лучший дом,
А романтику улиц зовут высочайшим благом...
Я подростком еще это выяснил, от и до,
И теперь я не только костьми - чем угодно! - лягу,
Чтобы вы понимали: да чушь это все и бред!
За тарелку невкусного супа из рук любимых,
За уютное кресло в морозящем декабре,
За просмотр хороших, пускай и наивных, фильмов,
Отдавать без сомнения десять свободных лет -
Не безумство, а самый разумный и верный выбор.
Вы не знаете, как ночевать на сырой земле -
После теплой квартиры и дня вы так не смогли бы.
Мой характер - не сталь, а почти что уже мифрил,
Да, из ваших, возможно, веревки легко совьются.
Но пускай в адском пламени вечно тот лжец горит,
Кто твердит: у кого нет свободы - мелки и куцы,
Сила воли - что тот пластилин: лишь слегка сожми -
Примет нужную форму за считанные минуты.
Он не знает, каким беспощадным бывает мир,
Превращая порою людей в живодеров лютых.
Вот свобода: глотай, сколько хочешь, не задохнись,
Но сурова статистика: тысячи задыхались,
Ногти в кровь обломав, всё же падали после вниз.
Вот и вся вам романтика, уличный чертов глянец.
Босяком я родился. И прошлого не стереть.
У меня на подкорке прописано ждать подвоха,
В нежном жесте бояться почувствовать боль и плеть,
И в любом "хорошо" неизменно увидеть "плохо".
Я сильнее, чем многие. Но иногда в груди
Что-то сердце царапает острыми коготками.
Этот мальчик внутри меня - он, как всегда, один,
И по-прежнему хочет вернуться обратно, к маме.
