плавилось солнце, плавилось, да погасло - взрезало горизонт как коровье масло; так же и я, уподобившийся ножу, сам на своих коленях тебя держу.

 

вот мы, взросли, как пара стеблей осоки. терем высок, ступени его высоки, ты в нём один, печалящийся за русь; я же затем, чтоб выстоять на ветру.

 

на золотом высоком крыльце сидели: царь... что царевич? нет его в колыбели; войско пирует, кто ему господин? вот и остался кравчий с тобой один.

 

был бы девицей - знал бы я, как утешить, только в душе как псина цепная брешет, мне бы лукавить и нарушать покой, лишь бы быть осенённым твоей рукой.

 

руку не дашь - так сам я возьму другую, кольца сниму да вместо них поцелую, что ты не веришь? песню тебе спою: ах, баю-баю, спали мы на краю...

 

славно пляшу да лучше ещё колдую: ты не боялся б душу мою незлую, разве тебе плохого я посулю?

я же люблю,

люблю я тебя,

люблю.

 

(Грозный/Басманов)