Говорят, и любовь постепенно старится...
Говорят, и любовь постепенно старится,
Что уродливой сгорбленной стать красавице,
И морщины изгибами так расставятся,
Чтобы помнить всегда о пороках юности.
Да, она кочевая цыганка странница,
Все глядят через страсти: «да что с ней станется…
Да и думать зачем, ну какая разница
Всем когда-то прожить неизбежно трудности…»
Но она так испугано тянет руку мне,
Кто бы знал как она пропиталась муками,
Иногда говорит со мной сердца стуками
Заикается часто…все чаще, бедная…
- Я с тобой – Я шепчу ей – С тобой я сутками,
Жизнь всегда бесполезна и этим жуткая,
Ты прости, что тебя называли шуткой мы,
Ты бывала так редко, все с промежутками
И такая загадочная и бледная -
А она по утру порой так уставится
Прямо в разум смотрит своею странностью…
Так бывало, что вовсе мозги расплавятся,
Под зрачками крупными кареглазыми
- Ты прости, мы были когда-то в молодость
Все пьяны, но слабея, холодность
Остается, нас уже слишком много здесь
Перешитых стареющими рассказами…
Она терпит, и плетью ее не вытравишь,
Она гордо посмотрит – в нее не выстрелишь,
Хорошо бы как раньше ночами ходит лишь,
Разогнав одичавшее одиночество,
А теперь вон матерая, злая хищница
Но на страхе ее агрессивность зиждется
От того, что со смертью нам всем увидится…
Не важны не счета, не века, не отчество…
Что уродливой сгорбленной стать красавице,
И морщины изгибами так расставятся,
Чтобы помнить всегда о пороках юности.
Да, она кочевая цыганка странница,
Все глядят через страсти: «да что с ней станется…
Да и думать зачем, ну какая разница
Всем когда-то прожить неизбежно трудности…»
Но она так испугано тянет руку мне,
Кто бы знал как она пропиталась муками,
Иногда говорит со мной сердца стуками
Заикается часто…все чаще, бедная…
- Я с тобой – Я шепчу ей – С тобой я сутками,
Жизнь всегда бесполезна и этим жуткая,
Ты прости, что тебя называли шуткой мы,
Ты бывала так редко, все с промежутками
И такая загадочная и бледная -
А она по утру порой так уставится
Прямо в разум смотрит своею странностью…
Так бывало, что вовсе мозги расплавятся,
Под зрачками крупными кареглазыми
- Ты прости, мы были когда-то в молодость
Все пьяны, но слабея, холодность
Остается, нас уже слишком много здесь
Перешитых стареющими рассказами…
Она терпит, и плетью ее не вытравишь,
Она гордо посмотрит – в нее не выстрелишь,
Хорошо бы как раньше ночами ходит лишь,
Разогнав одичавшее одиночество,
А теперь вон матерая, злая хищница
Но на страхе ее агрессивность зиждется
От того, что со смертью нам всем увидится…
Не важны не счета, не века, не отчество…