Аномальный проект
(Из книги: Михаил Бруталов. Мандарин Бальзака)
Дома, со свежей энергией, принялся стратегировать. Любил это необычное слово, вычитанное у одного футуролога — кажется, Переслегина, любил и стратегировать, а означало это — планов громадьё. Мистический детектив! Аномальный детектив! Аномальное явление как основа детективного сюжета! Правда, сам Юрий Васильевич за свою довольно долгую жизнь ни одного аномального явления не наблюдал и сильно сомневался как физик в их реальности, но ведь в этом и соль его бизнес-проекта: чем низкопробнее и наглее ложь, тем она доходчивей, что доказано ещё доктором Геббельсом. Тем она роднее капитализму и его среднему классу!
Но аномальщина, как тут же по-свойски окрестил свою стратегическую тему Дятлов, требовала знаний не меньше, чем секс, и даже гораздо больше. Однако имелось одно громадное преимущество: при обилии интересующихся — немногочисленность истинных знатоков. А те, которые себя таковыми числят, распылены по разным гуру, которые болванят их каждый по-своему. Дилетанты же так напичканы выдумками мистико-аномальных журналов, Интернета и всяких икс-файлов, так укачались в море фантазий всех времён и народов, что их компас критического разума вышел из строя, словно под него подложил топор злой пират, а лапша свешивается с ушей до самых плеч. Последний образ Юрий Васильевич даже записал — пригодится в творчестве! — хотя где-то его уже встречал. Скорее всего, в блогосфере.
Такой публике можно впарить всё что угодно, но желательно, чтобы это напоминало нечто знакомое, вызывало рефлекс узнавания. Кто купит предмет непонятного назначения? Элементарный маркетинг! И Дятлов, не теряя ни дня, приступил к изучению литературы — вот уж и правда, всех времён и народов: от Библии, книги книг, до сомнительной мадам Блаватской, от чуждого сомнениям «Молота ведьм» до хорошо начавшего, но закусившего удила Кастанеды, от скромного башмачника Бёме до лихих контактёров Нью Эйджа, от солиднейшего Сведенборга до не менее основательного Рэймонда Моуди, от регулярно подрывавшихся на своих перегретых колбах алхимиков до их загадочного продолжателя Карла Густава Юнга, от нашего Даниила Андреева до ихнего Роберта Монро. Месяц за месяцем Юрий Васильевич наращивал свой фактографический арсенал, который образно воспринимал как оружие, боеголовки, которыми — не далёк тот день! — ударит по мозгам мидлов. Наращивал, ни секунды не веря прочитанному, но старательно записывая в тетрадку ссылки на самое важное или курьёзное. Особенно впечатлил эпизод в толстенной книжище Фоменко — не того, у которого Новая Хронология: тот — Анатолий, — а другого, который Валентин, крупнейший специалист по аномальщине. Концепция Анатолия и его учеников тоже, конечно, интересна и аномальна, и по её поводу у Дятлова возникло следующее соображение: если бы Новая Хронология родилась в эпоху товарища Сталина и её создатели не были вовремя расстреляны, а наоборот, удостоились признания вождя — вскоре школьников по всему Союзу учили бы, что все исторические персонажи до товарища Сталина — сплошной вымысел. Оруэлл отдыхает. У Валентина же Фоменко в книге собрано всё, абсолютно всё, так что можно больше ничего и не читать. Причём собрано со всеми научными и ненаучными объяснениями, как в народе говорят: чёрная магия с полным её разоблачением. Правда, разоблачения тоже в духе мессира Воланда, но это уж специфика жанра. А упомянутый эпизод, впечатливший Юрия Васильевича, вот какой. Сорвали яблочко с яблоньки — свеженькое, кожица без единой царапинки. Разрезали — а там монетка! Конечно, если это был семейный садовый участок, можно предположить, что непутёвый сынуля засунул монетку рёбрышком в яблочко, чтобы папа, надкусив, сломал зубик. Но нет — яблочко снаружи было целёхонько, и вообще это не единичный случай. И для науки очень неприятный. Пожалуй, учёный академической школы нашёл бы единственное объяснение: зародыш монетки как-то попал в завязь яблочка и они развивались вместе. Бывали случаи похожие, но похуже. В тело одной итальянки телепортировалась какая-то дрянь — и буквально разорвала несчастную на глазах подруг. Вряд ли они могла своими силами так её растерзать — например, из ревности.
