Дух стоял насмерть,

Дух стоял насмерть, но первым в очереди на вылет,

Не обозначив границы простроченными флажками,

Не обещая тому, кто моет, того кто мылит.

 

Градусы лезли из кожи, сжимая виски тисками.

Радио сбилось на кухне, в истерике корча волны,

Гаснущим эхом, проползших в эфир, звонками.

 

В признаках жизни по горло, со сливок снимая пенки.

Бился в оконный проём, обернувшись душевным тюлем,

С лёгкой руки отлистав голубям на гренки.

 

Кровь полоскалась бельём в сообщающихся сосудах,

Уравновесив все против, за тонкую грань стакана,

Вместе с бомжом, соблюдая диету в подножных блюдах.

 

Тень заметала следы, развернув фонари изнанкой,

Счастьем забывшись, забившись в интимный угол,

Сгинув в рассвет, распечатав терпенье консервной банкой.

 

Смылись слезой в унитаз все мечты на планы,

В след за упавшим в бифидокефир аварийным буем,

Испортив статистику юнгам, рвущимся в капитаны.