«ЗНАЕШЬ ЦАРЯ, ТАК ПСАРЯ ─ НЕ ЖАЛУЙ»: ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПИСЬМАМ С.°ЭФРОНА - 4 Лаврова Е.Л. Слово о Марине Цветаевой. – Горловка, 2010. – 398 с.

Содержание писем Цветаевой: море, встреченные в Гурзуфе люди (пошлые или скучные). Цветаева много, запоем читает. В письмах к Волошину она размышляет о прочитанных книгах, о процессе чтения. Книги рекомендованы Волошиным. Чувствуется, что в её душе идёт сложный процесс окончательного созревания человека и поэта.

Пути Эфрона и Цветаевой должны вот-вот сойтись в определённой географической точке - Коктебеле.

Почему Эфрон едет именно в Коктебель?

Сёстры Эфрон познакомились с М. Волошиным в Харькове в 1897 году, будучи все в гостях у народовольца Жебунова. В 1908 – 1909 гг. они случайно встретились в Париже. Потом они стали встречаться в Москве. М. Волошин пригласил сестёр в Коктебель. Он едет к сёстрам. Не может ведь Волошин отказать им в просьбе принять их брата в своём доме.

Волошин тоже орудие рока.

Когда М. Цветаева приезжает в Коктебель, Эфроны уже там. На берегу Чёрного моря встречаются семнадцатилетний юноша, почти подросток, и восемнадцатилетняя девушка. Юноша очень хорош собой. Красота юноши моментально завораживает М. Цветаеву. Позже она запишет в дневнике: «Когда я с очень красивым человеком, я сразу перестаю ценить: ум, дарование, душу – вся почва из-под ног уходит! – вся я – ни к чёрту! – всё, кроме красоты! И, естественно, сразу становлюсь – из владетеля золотых приисков – лицом, только обеспеченным, т.е. ничтожеством. Надо, чтобы с тем очень красивым человеком при встрече со мной случалось как раз обратное. Тогда равновесие восстановится. Тогда – Тогда будет любовь».

Но красота, как говорила М. Цветаева, внешнее мерило. К красоте внешней необходима красота внутренняя. Да, но когда она это скажет? Когда станет зрелой и умудрённой жизненным опытом. Впрочем, если, кроме красоты, у человека мало что за душой, для М. Цветаевой это не помеха: «Что я люблю в людях? – Их наружность. Остальное я – большей частью – подгоняла», признаётся она в дневнике.

С. Эфрон – не исключение. М. Цветаева, восхищённая его красотой, потеряла голову. О наличии ума, души, дарований не думала. Остальное подогнала, и влюбилась без памяти в созданный ею образ. Поэт всегда падок на красоту. Увы, ценить-то было, кроме красоты, нечего: не было ни большого ума, ни дарований, ни глубокой души. Так, эгоизм и природная леность.

Гордится ли Цветаева, что этот высокий стройный красавец её друг, а затем молодой муж? Льстит ли это её самолюбию? Несомненно! Цветаева никогда не была красавицей и об этом – знала. В девятнадцатом году она записывает в дневнике: «Бог правильно сделал, не дав мне Красоты. (Нарочно пишу с большой буквы, чтобы не подумали, что я урод!)». Нет, она не красавица, и не урод. Но и не простушка. Лицо Цветаевой больше, чем красиво. Оно одухотворено внутренней работой мысли и внутренним светом.

Что представляет собою этот стройный красавец высоченного роста? А что может представлять собою семнадцатилетний мальчик, избалованный любовью и заботами матери и старших сестёр? Он хорошо воспитан, он говорит по-немецки (Fraulein научила), но в семнадцать лет он ещё не закончил курса гимназии. Он много читает. Чтением его руководила мать, приучая любить хорошую литературу. Но каков его внутренний мир? О чём он мечтает? К чему стремится? Чего хочет? Что любит?

Он окружён ореолом страдания. М. Цветаева узнала трагическую историю его младшего брата и матери и, естественно, в ней просыпается сострадание. Такой красивый! Такой страдающий! Такой хрупкий! Легенда о туберкулёзе Эфрона достигает её слуха. М. Цветаева тоже начинает опекать юношу, энергично оттесняя в сторону его заботливых сестёр. Она потом скажет М. Волошину, что С. Эфрон у неё вместо сына.

Из Крыма они уже вместе возвращаются в Москву. Из Феодосии Цветаева шлёт Волошину и его матери благодарственные письма. В письме к Волошину чётко определено его место в жизни Цветаевой «приёмный отец» и «приёмная дочь». Судя по письму Цветаевой, Волошин пребывал перед отъездом Цветаевой в сильной тоске. Тоска Волошина так понятна. Возможно, он надеялся на развитие отношений с Цветаевой, такой талантливой, такой многообещающей девушкой. И вот прямо у него из-под носа девушку уводит - кто? Красавец Никто! Первый встречный!

Вывод: не приглашай в свой дом, кого попало! Наверное, тысячу раз пожалел, что пригласил.

Кстати, к письмам Цветаевой Эфрон делает коротенькиe и совершенно дурацкие по содержанию приписки. Сёстрам с дороги Эфрон сообщает о себе, по его мнению, насущное: ест и спит, спит и ест. Больше ему сказать нечего.

В Москве они останавливаются в доме в Трёхпрудном переулке, 8 - доме И.В. Цветаева, который в то время находился в командировке в Каире.

Здесь летом 1911 года перед С. Эфроном остро встаёт вопрос об окончании курса гимназии. Он давно не учится. По всей вероятности, гимназия была брошена в 1910 году (или раньше?) после смерти брата и матери. Теперь, когда встала перспектива женитьбы, автоматически встала перспектива окончания гимназического курса. Кому принадлежала эта идея? Сам ли С. Эфрон пришёл к этому решению, или его подтолкнула к этому деятельная и энергичная М. Цветаева не ясно. Во всяком случае, не сёстры, которые позволили ему некоторое время не учиться, не посещать гимназию, ездить то туда, то сюда для отдыха и бить баклуши.

Наверное, всё-таки это была идея М. Цветаевой, которая энергично принялась планировать их совместное будущее. С её точки зрения мужчина должен быть образован, должен делать карьеру, (желательно – военную), должен быть занят, должен иметь вес в обществе. Кстати, взгляды М. Цветаевой на роль мужчины и женщины в семье были из XIX века. Эмансипацией здесь и не пахло. Эмансипация для М. Цветаевой приняла другие формы: курение, творчество и.т. п. Цветаева никогда не покушалась получить высшее образование, зато нет никакого сомнения в том, что она побуждала С. Эфрона к получению оного.

Итак, возник вопрос окончания гимназического курса. Однако, ходить в гимназию и учиться С. Эфрон и не помышляет. Видимо стесняется, что уже вышел возрастом. Принято решение: подготовиться зимой и весной сдать экзамены экстерном. Но, поскольку перерыв в учении большой, многое из гимназического курса подзабыто, С. Эфрон ищет лёгких путей, чтобы, не особо напрягаясь, сдать экзамены и получить аттестат, дающий право на поступление в Университет. Скорее всего, М. Цветаева его в этом решении поддерживает. С. Эфрон пишет сёстрам из Москвы в Коктебель, что у него будет возможность жить в Москве, что ему предлагают держать экстерном при кадетском корпусе. «Так как есть большие связи» прибавляет юноша. «А при кадетском корпусе настолько легко экзаменуют, что я могу приготовиться к этой весне. А кроме всего прочего есть связи», ещё раз повторит, чтобы сёстры поняли, что раз связи есть, то усилий придётся прилагать меньше - ведь они беспокоятся о его здоровье. Есть в этом письме интересная фраза: «Не буду в письме описывать дом Марины, так как не сумею ничего передать. Расскажу потом при свидании». С. Эфрон живёт в это время в доме в Трёхпрудном переулке, где жила семья Цветаевых. Человек, который надеется стать писателем, признаётся в том, что не может описать дом.

Связи есть не у него, а, видимо, у знакомых М. Цветаевой. Или у И.В. Цветаева, к которому Марина Ивановна хочет обратиться с просьбой о протекции. Конечно, у Ивана Владимировича есть связи. Более того, он может, в случае необходимости, видеть самого Государя по делу строящегося Музея изящных искусств.

12 июля Эфрон уже пишет письмо из Москвы сёстрам, оставшимся в Коктебеле, о своём решении. Видимо, планы на будущее обсуждались путешественниками ещё в поезде, а в Москве – 11 июля – М. Цветаева, надо полагать, развивает бурную деятельность, потому что уже упоминается кадетский корпус, где есть не очень строгие экзаменаторы.

Бурная деятельность Цветаевой продолжается. Вместе с Эфроном она едет на кумыс в Башкирию. Туберкулёз лечат кумысом.

В Коктебель летят отчёты сёстрам об Эфроне: пьёт кумыс, много ест, много сидит. Так и пишет «много сижу». Занимаются вместе французским.

Интересно, что думают сёстры в это время о Цветаевой? Особенно Елизавета Яковлевна? Уж, наверное, она считает, что рядом с её обожаемым Серёжей должна быть она, а не бойкая, наглая, предприимчивая девица! Правда, она из хорошей семьи. Из очень хорошей семьи. Очень обидно, а сделать ничего нельзя!

Волошину Цветаева пишет иначе. Снова слова благодарности за гостеприимство, за духовное руководство. Такое ощущение от её писем, что она чувствует себя перед Волошиным виноватой. Вероятно, ей уже известно, что Волошин невысокого мнения об Эфроне - красавчике, о котором пока нечего сказать, ибо пуст. И не случайно приводит Цветаева фразу из Жана Поля: «Так же нелепо судить мужчину по его знакомым, как женщину по его мужу».

Здесь возможны две интерпретации. Первая: утверждение, что замужняя женщина есть независимая личность, а не тень своего мужа. В 1934 году Цветаева подтвердит, что изречение Жан Поля пришлось ей по душе: «Человечность через брак или любовь – через другого – и непременно – его – не меня не в цене. Согласны ли Вы со мной? Ведь иначе выходит, что так, какая-то половинка, летейская тень, жаждущая воплощения… Любовь и брак личность скорее разрушают, это испытание. Так думали и Гёте, и Толстой. А ранний брак (как у меня) вообще катастрофа. Удар на всю жизнь».

Нет, никогда не станет она тенью своего мужа. Но вряд ли она хочет, чтобы её муж стал её тенью. Вот поэтому в 1911 году она прилагает все усилия, чтобы С. Эфрон стал независимым и образованным человеком.

Вторая интерпретация: намёк на то, чтобы не судил её по человеку, которого она выбрала, чтобы судил её по её личным достоинствам.

В конце письма приписка - передать Елене Оттобальдовне, что она её очень, очень любит. И фраза Серёжа тоже. Интересно, любят ли Серёжу? Особенно Волошин.

Вот уже шестнадцать дней они в Башкирии, но от сестёр Эфрон не получает писем. Это его беспокоит. Что же удивляться? Сёстры переживают, что их так внезапно отодвинули.

Цветаева заискивает перед Верой Яковлевной. Описывает, как замечательно она откармливает её брата, и, почему-то говорит о себе в третьем лице: «Марина, если Вера позволит, целует Веру». Да нужны ли Вере Яковлевне поцелуи этой наглой девицы! Украла брата! Интересно, как они с Елизаветой Яковлевной обсуждали и осуждали нравы современной распущенной молодёжи?

Между тем Цветаева строит дальнейшие планы продвижения Эфрона: «С удовольствием думаю о нашем появлении в Мусагете втроём и на ты! Ты ведь приведёшь туда Серёжу? А то мне очень не хочется просить об этом Эллиса». Прозрачный намёк, мол, если и не приведёшь, то приведёт другой. Любишь меня, люби мою собаку! И главное все – «на ты»! Волошин «на ты» прилюдно - с кем? С неизвестным никому, не примечательным юношей! Это сильный ход Цветаевой. Если сам Волошин «на ты» с этим юношей, значит, в юноша того стоит! Цветаева хочет ввести Эфрона в круг литераторов. Может быть, у него есть литературные способности? Эфрон начинает в это верить, хотя, кроме коротеньких писем, ничего ещё не написал.

Не может Волошин не понимать всех этих намёков. В письме Цветаевой есть ещё один прозрачный намёк: «В-третьих, о моей постели: она скорей похожа на колыбель, притом на плохую. В середине её слишком большое углубление, так что, ложась в неё, я не вижу комнаты. Кроме того, парусина рвётся не по часам, а по минутам. Стоит только шевельнуться, как слышится зловещий треск, после которого я всю ночь лежу на деревяшке». Что ему за дело, какая там у неё постель! Но, наверное, он прекрасно понимает, что это шифр, который необходимо расшифровать так: мы с Серёжей не спим вместе. Хоть этим она пытается Волошина успокоить. Чиста и невинна, как ребёнок в колыбели!

Из Усень-Ивановского завода С. Эфрон пишет Е.Я. Эфрон письмо, в котором есть две весьма примечательные строчки: «Пишу потому так сухо и официально, что чувствую полное неумение касаться некоторых тем на бумаге». Он имеет в виду тему смерти. С. Эфрон не может описать свои чувства, когда побывал на могиле младшего брата Глеба. Для будущего писателя такое неумение не есть хорошо. Не может описать дом, не может описать чувства. С. Эфрон так никогда и не научится касаться некоторых тем на бумаге. Он никогда не научится писать. Научиться этому нельзя. Это умение свыше даётся. Или не даётся.

Весьма примечательна вторая фраза: «По обыкновению не могу довести письмо до конца». Это обыкновение не доводить ни одного дела до конца станет у С. Эфрона, как мы позже убедимся, судьбой. Всю свою жизнь будет он метаться от одного занятия к другому, бросать начатое, не доводя его до конца. Постоянство в деле, упорство в достижении цели это качества, отсутствующие в характере С. Эфрона.

К осени 1911 года уже всё решено. Они любят друг друга, они должны пожениться. Что или кто их может остановить? Родственники и друзья в полном изумлении. Слишком юны влюблённые! Точнее, слишком юн С. Эфрон. Девушка в восемнадцать лет к замужеству, в общем, готова. Но семнадцатилетний юноша, не кончивший гимназии, без перспектив, без определённого будущего это чересчур! Какой из него муж!

Особенно остро переживает Е.Я. Эфрон. Она на восемь лет старше брата, считает его ещё ребёнком и испытывает к нему покровительственные чувства. Реакция Е.Я. Эфрон на происходящие события, видна из письма её приятельницы М.О. Гордон. Письмо написано в декабре 1911 года. К этому времени влюблённые Марина Ивановна и Сергей Яковлевич твёрдо решили пожениться. Содержание письма Е.Я. Эфрон к С.Я. Эфрон, которое должна была ему передать М.О. Гордон, нам неизвестно, но по ответному письму М.О. Гордон становится понятно, что старшая сестра Сергея Яковлевича страдает. Именно этот глагол использует в своём письме М.О. Гордон. Письмо, по всей вероятности, в высшей степени эмоциональное. Недаром М.О. Гордон пишет, что, прочтя это письмо вместе с В.Я. Эфрон, она не хотела отдавать его адресату. Но письмо всё-таки было отдано. М.О. Гордон пишет также о страдании С.Я. Эфрон. Можно предположить, что Елизавета Яковлевна переживает за брата, слишком рано решившего жениться. Но одно дело переживать, а другое страдать. Чем вызвано страдание Е.Я.°Эфрон?

М.О. Гордон пишет: «Лиля, моя дорогая, мне было больно за твоё страдание, с которым ты писала, и за страдание Серёжи, и главное за то, что и твоё и его страдание, и это письмо не могут иметь результата».

По последующему содержанию письма становится ясно, что Елизавета Яковлевна теряет влияние на брата, а это влияние ей очень не хочется терять. Судя по всему, Сергей Яковлевич находится теперь под влиянием Марины Ивановны. Сестра безумно ревнует его и, возможно, отговаривает брата жениться, призывая его преследовать другие, более высокие цели в жизни, помнить о чувстве долга, о традициях русской интеллигенции.

М.О. Гордон упрекает Е.Я°Эфрон в отсутствии «целостного взгляда на жизнь и окончательного понимания своих собственных требований от жизни». Этот упрёк мог показаться Елизавете Яковлевне очень болезненным и обидным, так как М.О. Гордон сравнивает её с Мариной Ивановной: « … в ней есть цельность и последовательность». М.О. Гордон удивительно точно поняла сущность характера юной М. Цветаевой.

Впрочем, М.О. Гордон видит достоинства Елизаветы Яковлевны: «Одно в тебе цельно горячая, полная страдания любовь к Серёже, и эта любовь заставляет тебя метаться и отдаваться под влиянием порыва первому решению, которое, как тебе кажется, должно способствовать счастью Серёжи».

Почему любовь к младшему брату доставляет такие страдания Елизавете Яковлевне? Старшая сестра недовольна тем, что младший брат собрался жениться. Недовольство, гнев, досада по-человечески понятны. Но страдание? Не выходит ли эта любовь за какие-то границы? Впоследствии нам придётся вернуться к нашим осторожным предположениям.

Судя по некоторым намёкам, восемнадцатилетняя М. Цветаева берёт управление судьбами в свои руки. Берёт управление твёрдо, бескомпромиссно, и уверенно. Это потом, через много лет она признается несколько раз повторит, что: «слишком ранний брак с слишком молодым» «…ранний брак (как у меня), вообще катастрофа, удар на всю жизнь», «…ранний брак пагуба. Даже со сверстником». М. Цветаева скажет в 1934 году, что, когда она выходила замуж, она была человеком сложившимся, а С. Эфрон нет. В течение двадцати лет характер и внутренний мир Эфрона складывался, и « … сложился в другое, часто неузнаваемое», пишет М. Цветаева. Но в 1911 году ей кажется, что она и С. Эфрон одно, «одноколыбельники» мыслят и чувствуют одинаково.

Причина, по которой М. Цветаева принимает решение выйти замуж за юношу, объясняется в письме к Н. Гайдукевич: «Встретила я чудесного одинокого мальчика (17 лет) только что потерявшего боготворимую мать и погодка-брата. Потому и «вышла замуж», т.е. сразу заслонила собой смерть. Иначе бы навряд ли вообще «вышла». М. Цветаева превосходно понимала, на каком фундаменте стоит её брак. В письме к В.Н. Буниной она пояснит: « … жалость, с которой когда-то всё и началось». Любопытно, что фразу «вышла замуж» М. Цветаева намеренно берёт в кавычки. Не «вышла замуж», а скорее, взяла за себя мужа. Так будет точнее. Как бы там ни было, одинокая, и уединённая жизнь М. Цветаевой закончилась.

Все окружающие против этого брака: Пра, М. Волошин, все три сестры Эфрона, и, надо полагать, знакомые тоже не в восторге. И уж конечно в полном шоке И.В.°Цветаев. Слишком юн жених! Слишком неопределённо его будущее! Открыто высказал свою позицию на правах друга М. Волошин.