Маль­чик встре­ча­ет жизнь с не­покор­ным ма­ем в ми­ре из близ­ких (в об­щем-то, сла­баков): ма­ма в сле­зах то злит­ся, то об­ни­ма­ет; па­па, по­хоже, их по­забыл лю­бовь. Мир слиш­ком сло­жен, лю­ди ещё слож­нее: ма­ма сры­ва­ет чувс­тва свои на нём, па­па ухо­дит и не же­ла­ет ве­рить в то, что мог стать хо­рошим ему от­цом. Маль­чик не злит­ся, прос­то бро­са­ет не­быль сра­зу же в во­ды са­мых глу­боких рек. Это прой­дёт, на­вер­ное. Пах­нет вер­бой; вдаль убе­га­ет лес че­редой про­сек. Чуть уг­ло­ват, рас­те­рян­ный и лох­ма­тый, ху­день­кий, низ­кий, хи­лый и не смеш­ной, он при­нима­ет ле­то с гор­чинкой мя­ты, вмиг поп­ро­щав­шись с пя­той сво­ей вес­ной.

 

И вы­рас­та­ет: шко­ла, ре­бята, кри­ки. Де­ти жес­то­ки с жер­твой сво­ей иг­ры, хо­хот за­ливис­тый ка­жет­ся по­луди­ким, маль­чик не зна­ет, как же ему уй­ти. Всё очень прос­то: сла­бый не по­беж­да­ет. Хо­чешь бо­роть­ся, так ста­новись силь­ней. Маль­чик с улыб­кой де­ла­ет шаг от края и ощу­ща­ет се­бя всех жи­вых жи­вей.

 

Вот и и­юнь опять с то­поли­ным пу­хом, с пес­ня­ми в пе­рехо­дах и у мет­ро. Он вы­рас­та­ет те­лом сво­им и ду­хом: вы­ше, уп­ря­мее, буд­то се­бе наз­ло. Маль­чи­ку двад­цать жар­ких и бес­ко­неч­ных, ра­дос­тных, грус­тных, на­пол­ненных болью лет. Он не влюб­лялся, ве­ришь ли, в пер­вых встреч­ных и на­учил­ся вро­де бы ве­рить в «нет». И на­учил­ся злить­ся, и мстить, и жа­лить, сам за се­бя сто­ять и тя­нуть­ся вверх. Толь­ко се­год­ня он ок­ру­жен пе­чалью: очень не хо­чет ве­рить в боль­ное «нет».

 

Го­ды идут как обыч­но, рож­дая бред­ни. Не бы­ло — будь. На­де­ясь и так лю­бя, маль­чик не злит­ся. Да­же ког­да он пре­дан, он обе­ща­ет, что не пре­даст те­бя.