Исповедь
Были места, где ее любили, понимали
Холили, лелеяли, берегли,
Помнили, оправдывали, защищали,
приютить, могли… приютить,
и снова любить… и любить… и любить…
Она там жила, ночевала,
Оставалась на пару дней, недель, месяцев
В общем, какое-то время перебывала,
но
Потом уходила.
Все равно.
Уходила
А после себя оставляла зияющую черную дыру
Одиночества. Боли, отчаяния, горя
Ей было все равно
Она играла в свою игру
Легко и смешно,
Она плыла из одного моря в другое море
И там повторялся сценарий
Снова и снова
Она не придавала значения
Тому, что оставляла после себя
И не слишком-то понимала, зачем же ей все это нужно
И лишь потом, оставаясь одной в чужом:
Городе, доме, человеке, не важно
Осознавала потом
Пустоту, которая в сердце ныла протяжно
и физически чувствовала одиночество.
И хотелось плакать.
Но не плакалось
И хотелось в объятья
Да не к кому
И хотелось исчезнуть
Но не исчезалось.
Потому,
Что ничто не может исчезнуть
и она оставалась
Это быстро проходило
Находились новые люди,
Которых она, не щадя, губила,
Новые дворцы, дома, или хотя бы жилища
От которых она, уходя, оставляла лишь пепелища
И едкий дымок, взлетающий в небо.
Но перед этим-то все было здорово
И смех был, и радости, и поцелуев несметное количество
Хоть искренних?
Она чувствовала себя человеком лишь с кем-то
Что странно, с ее-то норовом
Но сама она была так слаба,
А существование ее так пусто и бессмысленно
Что снова хотелось исчезнуть
А впрочем, достаточно было
Войти в новый дом
В новый храм
В новую крепость
Покорить. Завоевать. Обесчестить. Оставить без веры. Уйти
А потом сидя в темной комнате каждому говорить «прости»
Молча. Мысленно.
И бессмысленно
И весь ее космос в один момент
Наполнялся отличным смертельным ядом
И лишь одиночество
Свое и чужое
Было ей и другим золотой наградой..
И теперь, от злости и ярости ломая руки
Она понимала, пусть даже слишком поздно
Что нет для нее ни единой страшнее муки
Чем быть в этом мире настоящей, одинокой
или хотя бы серьезной…
Холили, лелеяли, берегли,
Помнили, оправдывали, защищали,
приютить, могли… приютить,
и снова любить… и любить… и любить…
Она там жила, ночевала,
Оставалась на пару дней, недель, месяцев
В общем, какое-то время перебывала,
но
Потом уходила.
Все равно.
Уходила
А после себя оставляла зияющую черную дыру
Одиночества. Боли, отчаяния, горя
Ей было все равно
Она играла в свою игру
Легко и смешно,
Она плыла из одного моря в другое море
И там повторялся сценарий
Снова и снова
Она не придавала значения
Тому, что оставляла после себя
И не слишком-то понимала, зачем же ей все это нужно
И лишь потом, оставаясь одной в чужом:
Городе, доме, человеке, не важно
Осознавала потом
Пустоту, которая в сердце ныла протяжно
и физически чувствовала одиночество.
И хотелось плакать.
Но не плакалось
И хотелось в объятья
Да не к кому
И хотелось исчезнуть
Но не исчезалось.
Потому,
Что ничто не может исчезнуть
и она оставалась
Это быстро проходило
Находились новые люди,
Которых она, не щадя, губила,
Новые дворцы, дома, или хотя бы жилища
От которых она, уходя, оставляла лишь пепелища
И едкий дымок, взлетающий в небо.
Но перед этим-то все было здорово
И смех был, и радости, и поцелуев несметное количество
Хоть искренних?
Она чувствовала себя человеком лишь с кем-то
Что странно, с ее-то норовом
Но сама она была так слаба,
А существование ее так пусто и бессмысленно
Что снова хотелось исчезнуть
А впрочем, достаточно было
Войти в новый дом
В новый храм
В новую крепость
Покорить. Завоевать. Обесчестить. Оставить без веры. Уйти
А потом сидя в темной комнате каждому говорить «прости»
Молча. Мысленно.
И бессмысленно
И весь ее космос в один момент
Наполнялся отличным смертельным ядом
И лишь одиночество
Свое и чужое
Было ей и другим золотой наградой..
И теперь, от злости и ярости ломая руки
Она понимала, пусть даже слишком поздно
Что нет для нее ни единой страшнее муки
Чем быть в этом мире настоящей, одинокой
или хотя бы серьезной…
