Книжный мальчик
Детский сад. Тихий час. Помню, словно вчера:
Я на стуле. И гордо, с детским задором,
Декламирую Лермонтова. А детвора
Замерла - околдована слогом и словом.
Волшебством для меня была сила стихов.
Я в них жил, изъедая от корки до корки
Книги тех, кто писал - и писал, словно Бог,
Приоткрыв малышу в мир поэзии створки.
И тогда, наплевав на запреты родных,
Я часами с фонариком под одеялом
Том за томом глотал мудрость через стихи,
И душа моя в мире поэтов витала.
И сейчас - тот, кто пишет, уверен - поймёт!
Любовь к слову навечно, в суть мысли, впиталась:
Это образ мышления, жизненный свод,
Это ноль и один, это сила и слабость.
И тот мальчик, что в садике "Бородино"
Декламировал с искренним детским задором,
Так же любит стихи, как любил их давно,
Став творцом, управляющим слогом и словом.
Я на стуле. И гордо, с детским задором,
Декламирую Лермонтова. А детвора
Замерла - околдована слогом и словом.
Волшебством для меня была сила стихов.
Я в них жил, изъедая от корки до корки
Книги тех, кто писал - и писал, словно Бог,
Приоткрыв малышу в мир поэзии створки.
И тогда, наплевав на запреты родных,
Я часами с фонариком под одеялом
Том за томом глотал мудрость через стихи,
И душа моя в мире поэтов витала.
И сейчас - тот, кто пишет, уверен - поймёт!
Любовь к слову навечно, в суть мысли, впиталась:
Это образ мышления, жизненный свод,
Это ноль и один, это сила и слабость.
И тот мальчик, что в садике "Бородино"
Декламировал с искренним детским задором,
Так же любит стихи, как любил их давно,
Став творцом, управляющим слогом и словом.
