И тогда он возьмет мою руку...
...и тогда он возьмет мою руку, сожмет ее ─ так, что будет казаться мне: просто горю живьем, так, что стены вокруг обернутся в небесный пух...
Так я плавиться буду в кольце его нежных рук.
...и тогда прикоснется к плечам он ─ к моим плечам! ─ и разделит всю жизнь мне невольно напополам: то, что «до» ─ тихо взвизгнет и, сморщившись, рухнет вниз, а второе ─ просить его будет: «коснись «на бис»!»; он, быть может, улыбкою втиснется мне в виски, вопреки всем протестам и страхам всем вопреки, разольется в душе моей теплой морской волной...
И с тех пор говорить будет «милая» мне одной.
...и тогда я к ресницам дрожащим прильну щекой, и обрушится с грохотом страшным, глухим покой. Или, может, напротив, впервые вздохну без слез, на коленях его прикорнув, как уставший пес. Умощу теплый нос подле мягкой его руки, буду слушать всю ночь, как трещат за окном сверчки. Это странно: грешна я, и рай от меня далек...
Но ведь вот он ─ в гармонии пальцев, ресниц и щек.
...и тогда его голос в сознании будет петь, из-под ног уплывать, чуть качаясь, земная твердь, уцепиться бы только за ворот рубашки и...
Ничего не бояться. Ну, кроме конца любви.
...и тогда на губах моих, словно чудной цветок, расцветет поцелуй, а по телу ударит ток, и не страшно нисколько, а только тепло в груди...
«Это счастье» ─ последний и точный уже вердикт.
...и тогда «он» и «я» приплюсуются так легко, на их месте возникнет вдруг «мы» и махнет рукой, белый флаг мне поднимут навечно тоска и грусть...
А потом прозвенит мой будильник и я проснусь.
Так я плавиться буду в кольце его нежных рук.
...и тогда прикоснется к плечам он ─ к моим плечам! ─ и разделит всю жизнь мне невольно напополам: то, что «до» ─ тихо взвизгнет и, сморщившись, рухнет вниз, а второе ─ просить его будет: «коснись «на бис»!»; он, быть может, улыбкою втиснется мне в виски, вопреки всем протестам и страхам всем вопреки, разольется в душе моей теплой морской волной...
И с тех пор говорить будет «милая» мне одной.
...и тогда я к ресницам дрожащим прильну щекой, и обрушится с грохотом страшным, глухим покой. Или, может, напротив, впервые вздохну без слез, на коленях его прикорнув, как уставший пес. Умощу теплый нос подле мягкой его руки, буду слушать всю ночь, как трещат за окном сверчки. Это странно: грешна я, и рай от меня далек...
Но ведь вот он ─ в гармонии пальцев, ресниц и щек.
...и тогда его голос в сознании будет петь, из-под ног уплывать, чуть качаясь, земная твердь, уцепиться бы только за ворот рубашки и...
Ничего не бояться. Ну, кроме конца любви.
...и тогда на губах моих, словно чудной цветок, расцветет поцелуй, а по телу ударит ток, и не страшно нисколько, а только тепло в груди...
«Это счастье» ─ последний и точный уже вердикт.
...и тогда «он» и «я» приплюсуются так легко, на их месте возникнет вдруг «мы» и махнет рукой, белый флаг мне поднимут навечно тоска и грусть...
А потом прозвенит мой будильник и я проснусь.
