В память о жизни, которую люди по ошибке называют поэзией.
Смотрели фонари, как тени проходили,
Отбрасывая в сторону образы людей.
И нас с тобой мой друг, в тот вечер осветили
Под лунным серебром лучи тех фонарей.
С тех пор, так и живем, приняв чужую волю.
Стоим на рубежах под натиском тоски.
А если сделал шаг то сыпь, как сыпят солью,
На скользкий тротуар на жизнь свою стихи!
До ней нам веры нет. Ее сведут в могилу
Фанатики морали, павлины в сюртуках.
Особеннейший вид - земные херувимы,
Работают на деньги, как и на небеса.
Такой прекрасный мир одетый наизнанку.
Заглядывает в створ тревожного окна
Знакомый силуэт похожий на нагайку,
Которой до стихов исхлестана душа.
Все чаще с каждым днем глаза глядят на счетчик,
Когда электрик снов подключит провода.
Но он чего-то ждет, как опытный наводчик.
Наверное, сигнал ночного фонаря.
Так что не обманутся табачным ядом парень.
Закуривай мой друг и можешь не спешить.
Нам не дано понять, что сделается с нами,
Когда рассвет погасит эту жизнь.
Отбрасывая в сторону образы людей.
И нас с тобой мой друг, в тот вечер осветили
Под лунным серебром лучи тех фонарей.
С тех пор, так и живем, приняв чужую волю.
Стоим на рубежах под натиском тоски.
А если сделал шаг то сыпь, как сыпят солью,
На скользкий тротуар на жизнь свою стихи!
До ней нам веры нет. Ее сведут в могилу
Фанатики морали, павлины в сюртуках.
Особеннейший вид - земные херувимы,
Работают на деньги, как и на небеса.
Такой прекрасный мир одетый наизнанку.
Заглядывает в створ тревожного окна
Знакомый силуэт похожий на нагайку,
Которой до стихов исхлестана душа.
Все чаще с каждым днем глаза глядят на счетчик,
Когда электрик снов подключит провода.
Но он чего-то ждет, как опытный наводчик.
Наверное, сигнал ночного фонаря.
Так что не обманутся табачным ядом парень.
Закуривай мой друг и можешь не спешить.
Нам не дано понять, что сделается с нами,
Когда рассвет погасит эту жизнь.