Рецензия на "МОРСКОЙ ЗАКАТ В НАЧАЛЕ СЕНТЯБРЯ" Автор: Блэк Джек
МОРСКОЙ ЗАКАТ В НАЧАЛЕ СЕНТЯБРЯ
Автор: Блэк Джек
...Темнела даль - обитель красоты. – ТЕМНЕТЬ – глагол, понимаемый двояко. Погружаться в темноту или выделяться тёмным цветом. Без поясняющих слов глагол ЗДЕСЬ воспринимается скорее вторым смыслом, что, видимо, противоречит авторскому замыслу.
Теперь о второй части строки. Выходит, темнеющая даль каким-то образом вмещает в себя красоты, отсутствующие в окружающем мире. Как драгоценности – пещера сорока разбойников, околпаченных Алибабой.
Уже давно вступил в своё начало
Вечерний час. Над толщею воды – Второе предложение – просто квинтессенция бессмысленных красивостей, наподобие уже упоминавшейся красивости Розенбаума о «старом доме, давно влюблённом в свою юность». ДАВНО – это как? Часа три прошло с тех пор, как начался этот час. Просто изюмина абсурда.
Светило дня в смирении молчало. – Дальше – больше! Накричавшись и набегавшись за день, Солнце молча и смирно висит – не над ГЛАДЬЮ, не над ПОВЕРХНОСТЬЮ моря, а над его ТОЛЩЕЙ. Вид в разрезе – «картина маслом»!
Оно стеснялось вышедшей луны,
Сползало вниз, смущаясь и краснея;
Затем, коснувшись глянцевой волны,
Дало сигнал ночным проснуться феям... – Интересно, о каком СИГНАЛЕ каким таким НОЧНЫМ ФЕЯМ здесь зашла речь? Образы, не имеющие реальной подоплёки называются КРАСИВОСТЯМИ, худшим из всего, что может быть около литературы. Это – отсутствие литературного слуха и даже просто чувства логики образности. Что-то сродни отсутствия чувства юмора, только юмор – штука не обязательная, хоть и не лишняя, а чувство логики – вещь для литератора непременная. Без этого просто нет литературы как таковой.
Палящий шар, что утром воскресал – …шар, что… - на фоне общей звуковой подачи проигрывает при произношении.
Ушёл под воду и вот-вот... погаснет... – Если шар ушёл под воду, видеть его свет можно лишь с совершенно иного ракурса, а именно – сверху. Как мог поменяться ракурс, история умалчивает.
Далёких звёзд начнётся карнавал,
И будет небо у него во власти. – У кого – у НЕГО? Можно написать – небо будет во власти всеохватывающего карнавала, но – когда предложение выстраивается подобным образом – местоимение ОН можно приписать только главному действующему лицу – ПАЛЯЩЕМУ ШАРУ.
Автором предпринята попытка «творчески» описать наступление звёздной ночи, но, увы, ничего нового его слова не привнесли. Тысячи и тысячи раз во множестве подобных вариаций эту тему описывали многие и многие. Чуть иными словами, лучше или хуже, но это всё было, и было, и было… Нет ни намёка на какую-либо новизну взгляда, на находки, на нестандартность в том или ином смысле. Значит, не рождается поэзия в этих строках.
Морской закат в начале сентября
Окрасил мир в оттенок спелой вишни.
Откуда он? - фрагмент из бытия, – фрагмент ИЗ бытия! По-русски здесь предлог не ставится. Кстати, благодаря использованию этого предлога автор получил СДВИГ – слияние предлога с существительным при произношении: фрагмент ИЗБЫТИЯ.
А напиши автор – кусочек или осколок бытия – и не было бы ни стилистической неточности, ни сдвига.
В моих глазах воссозданный Всевышним. – О, боги! На такие вопросы в народе есть ответ-поговорка: «Откуда? – От верблюда!»
Какая фальшивость, ложносмысловость и пошлость!
Можно писать сколь угодно велеречивым языком, можно владеть ритмикой и техникой письма и вполне сносно рифмовать, но всё это вкупе не определяет умения писать СТИХИ.
Если не вдумываться в написанное, можно, слушая, подумать, что писал пейзажный лирик чуть ли не уровня Максимилиана Волошина или, скажем, Константина Бальмонта. Но давайте попробуем сравнить ТОЛЩИ воды Бальмонта и автора.
МЕЖ ПОДВОДНЫХ СТЕБЛЕЙ
Хорошо меж подводных стеблей.
Бледный свет. Тишина. Глубина.
Мы заметим лишь тень кораблей.
И до нас не доходит волна.
Неподвижные стебли глядят,
Неподвижные стебли растут.
Как спокоен зеленый их взгляд,
Как они бестревожно цветут.
Безглагольно глубокое дно.
Без шуршанья морская трава.
Мы любили, когда-то, давно,
Мы забыли земные слова.
Самоцветные камни. Песок.
Молчаливые призраки рыб.
Мир страстей и страданий далёк.
Хорошо, что я в море погиб.
Как тонко и точно, в полном соответствии с логикой – выстраиваются образы,
завораживает далеко не только аллитерация, избыточность которой многими приписывалась поэту, но, прежде всего, строгий ход мысли, подводящий к неожиданной развязке, к обоснованию ракурса описания – со дна моря.
Я готов раз за разом перечитывать стихи Бальмонта.
И мне безумно жаль времени, потраченного на прочтение разобранного опуса.
