Двое(рассказ). Эпизод двадцать третий.

Ута почти месяц провела в больнице: переохлаждение, двухстороннее воспаление лёгких , плохо заживающая рана ... Но хуже всего было то, что каждую ночь она видела один и тот же сон.

 

Женька, она и Митька на дикой скорости несутся с обледеневшей горы. Их выносит намного дальше обычного - туда, где лёд постепенно истончается, а дальше всё происходит мгновенно: сани накреняются одним боком, сбрасывают седоков - они оказываются в воде. Тяжелые сани, перевернувшись, накрывают их - и все идут ко дну. Женька пытается вытолкнуть Митьку, но тот уже мёртв - острым концом полоза ему пробило висок. Тогда он, из последних сил работая ногами, чтобы не дать набрякшей дублёнке утянуть его на дно, одной рукой приподнимает сани, а другой выталкивает из под них Уту - она не успевает рвануть в сторону и острый полоз проезжает по оголившейся полоске тела между джинсами и коротенькой курточкой... Оказавшись на поверхности и откинувшись спиной на кромку льда, Ута хватает Женькину руку и отчаянно тянет за неё , но в руке остаётся только меховая рукавица...

 

Два раза в неделю к ней приходил маленький седой старичок с козлиной бородкой и в круглых очках. Соседки по палате окрестили его доктором Айболитом. Это был детский психолог. Он вежливо здоровался и каждый раз произносил одну и ту же фразу, ради которой, собственно, девчонки и задерживались, хотя и знали, что нужно выйти из палаты.

" Ну-с, милые барышни, не хотите ли выйти прогуляться?" - говорил Антон Вольфович , слегка опустив голову и глядя поверх очков. Маленькие чертовки хихикали и дружной стайкой выпархивали в коридор.

 

Он был добрый волшебник - этот сухонький улыбчивый врач. К концу третьей недели сон стал возвращаться лишь изредка, а когда она вернулась домой - и вовсе перестал.

 

Жизнь вошла в привычную колею. С одной лишь разницей: ей больше не нравился красавчик и любимец всего класса - он казался глупым и самовлюблённым.

 

Продолжение следует.