Город у моря

Открыт закрытый порт Владивосток. Открыто все, но мне туда не надо. В далеком детстве и, правда, как в словах известной песни это был закрытый город. Чтобы попасть туда, нужно было получить разрешение в соответствующих инстанциях. Сейчас все проще, но открыт ли этот город для гостей. Ведь неприступные бастионы по-прежнему ждут нападения с моря, а холмистые улицы не спешат отдавать ключи окружающим. Наверное, мегаполис открывается как пещера в сказке про Али Бабу и 40 разбойников для тех, кто готов увидеть необычное, скрытое для посторонних глаз.

Мое первое знакомство с Владивостоком состоялось в те времена, когда город был закрытым.

Слово беглое, пожалуй, так можно сказать об этом шапочном знакомстве. Впереди был Петропавловск-Камчатский и путь в каюте 3 класса через Охотское море. Итог краткого знакомства - Амурский залив, Светланская улица, набережная, которая сейчас называется набережной Цесаревича и, конечно же, порт. Впечатляло обилие судов, больших и не очень, которые спокойно размещались рядом в этой уютной гавани. Помните, в мультфильме детства «Мы стоим, разинув рот, мы стоим, разинув рот, кто в порту ни разу не был…».

Одно из судов, на палубу которого мы ступили, называлось «Ильич». Корабль с непростой судьбой, построенный в 1933 г. в Гамбурге, ставший затем трофейным и по иронии судьбы переименованный в честь вождя революции. Ошеломляло количество палуб, как над водой, так и ниже ватерлинии. Белизна судна, почему то находила в памяти более романтичные женские имена, но с другой стороны «Ильич» выглядел мощным и надежными и не казался памятником. Наша палуба в каюте 3 класса назвалась палубой «Е» и была третьей ниже ватерлинии. Сверху размещались такие же трюмные палубы «Г» и «Д». А над водой высились палубы 1 и 2 классов «А», «Б», «В». Кроме того, на палубе «В» на скамейках спали непромокаемые студенты практиканты мореходного училища и дальневосточного университета. Им предстояла экстремальная высадка на плавучую базу возле острова Шикотан в шторм. Но это было впереди, и студенты беззаботно бренчали на гитарах и весело пели.

В нашей каюте кроме меня с родителями находились еще 6 человек. Особым комфортом каюта не баловала, двухъярусные койки с ограждением и столик. Но минимум комфорта не угнетал, скорее, было интересно побыть в тесном кругу с незнакомыми людьми в новой обстановке. Время от времени я совершал вылазки на нижние палубы, и добрался до машинного отделения, где меня ждала задраенная дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Лабиринты вели не только вниз, но и наверх. Цепляясь за блестящие поручни, я забирался и на верхние палубы. Бассейн пока пустовал, тосковал в ожидании посетителей. На самой верху стоял турник, на котором баловались силой двое туристов с фигурами, нет, не качков. Тогда мы еще не знали мир культуризма, поэтому увидев мужчин со спортивными фигурами, сразу подумалось «Борцы». На одной из палуб был небольшой кинотеатр, в котором крутили не так давно прошедший по экранам фильм «Женщина, которая поет». Поэтому плавание протекало под музыку Зацепина и песни тогда еще совсем не Примадонны, а просто женщины, которая поет…

Незаметно наше плавание подошло к острову Шикотан. Шторм, конечно, очень точно изображен в картине Айвазовского, но, только почувствовав мертвую зыбь и все другие «прелести» можно понять, всю совсем не романтическую изнанку океана. Для студентов это была конечная остановка плавания. Небольшой катер пришвартовался к вождю мирового пролетариата и дальше был сплошной экстрим. Молодые люди как каскадеры должны были успеть в промежуток, когда сходила волна и палуба катера была рядом, прыгнуть вниз. И надо сказать успели, все обошлось без происшествий. Думаю, эти моменты остались в памяти практикантов на всю жизнь, но ведь тогда они были совсем юны и беспечны, а эти два обстоятельства преодолевают очень многие препятствия.

Последующие два дня, прошли в ритме шторма, когда большинство пассажиров лежало в каютах, а на палубах было безлюдно и промозгло.

И вот на горизонте показалась Авачинская бухта. Нас принял в свои объятия Петропавловск-Камчатский. Конечно, два дня это очень мало чтобы узнать, и понять все прелести Камчатки, но впечатлений было предостаточно. Одни горячие источники стоили много. И обилие красной икры на рыбозаводе впечатлило, сразу вспомнился мультик про дракончика, который очень любил сладости и остался на кондитерской фабрике. А почему бы ему не полюбить икру и не остаться на рыбоперерабатывающем заводе, чем не сюжет, как говорил известный персонаж фильма «Я шагаю по Москве».

И все же не оставляет впечатление, что Камчатка в какой то мере повторила судьбу земли «Санникова». Ведь впереди была перестройка и девяностые в черно-белых тонах. Но хочется верить, что лучшие времена впереди. Есть только миг между прошлым и будущим…

Обратный путь он всегда быстрей. Что- то происходит со временем. Так и случилось, море было удивительно тихим, и погода солнечной. Небольшой бассейн был заполнен соленой водой и получился очень веселый с небольшой грустью праздник Нептуна. А очень скоро нас уже встречал Владивосток.

Следующие встречи с Владивостоком случилась уже через несколько лет, во время соревнований. На дворе была вторая половина восьмидесятых с ветром надежды. Город менялся, трудно сказать в какую сторону, но в глаза и не только бросалось огромное количество еще нестарых японских иномарок, именно на это время приходится рассвет знаменитого «Зеленого угла» на сопках микрорайона Нейбута. Конечно, нельзя не сказать и о видеосалонах. В приморском портовом и динамичном городе они были более органичны и содержательны, чем в провинции. Именно в салонах на улочках Владивостока на экране впечатляли первые фильмы с пластикой Ван Дамма и мощью железного Арнольда. Тогда это было в новинку.

Потом наступили девяностые и очередная встреча с городом у моря. Не случайно именно черно-белыми тонами можно описывать это время. По работе приходилось курсировать между ст. Угловой и Владивостоком. Трудно сейчас описывать пустые полки магазинов с сосисками в пластиковых упаковках и только появившимися эрзац, по другому, и не скажешь пакетами с лапшой «Доширак». Веерные отключения энергии и темные поселки с безработными шахтерами, немногочисленные молодые мамы с колясками, и неудивительно, ведь демографическая яма приходится именно на этот период. В городе, конечно, это было не так заметно, но обилие коммерческих киосков и палаток и уже просто перебор авто, уже очень разных по классу и возрасту. Люди расслаивались. Гуляя ночью по Океанскому проспекту запросто можно было найти приключения на свою голову и не только. Причем не только от доморощенных гопников, но и людей в форме, о которых можно, просто сказать оборотни в погонах. В офисах сидели, какие то, братки с огромной цепью на короткой шее и с ними приходилось решать производственные вопросы. А назад в поселок уносили пустые электрички, в которых тоже обитало немало сомнительных и темных личностей. Но судьба хранила от напастей, словно давая надежду на следующие встречи в лучшие времена.

Потом наступили двухтысячные уже с другими более яркими красками. Владивосток опять менялся, но, наверное, больше назад к восьмидесятым. Хотя город приходилось видеть набегами, и встречи были короткими. Были частые поездки на морское побережье севернее в сторону Находки и южнее в Хасанский район. Еще не было такого паломничества в Китай и Таиланд и народ, кто на машинах, а кто на поезде со всем скарбом стремился попасть на море. Почти весь Дальний Восток в короткий период с конца июля до середины сентября перемещался на побережье. Многочисленные турбазы с нехитрым сервисом были до отказа забиты отдыхающими. А любители более романтического и активного отдыха жили в палатках. Людей не отпугивали шторма, многодневные циклоны, внезапно разлившиеся речушки, отрезавшие путь домой. Напротив именно этот экстрим в сочетании с опьяняющим воздухом и привлекал людей. Море, которое сегодня ласковое и нежное, а завтра возьмет да и обрушит весь гнев Посейдона, не может оставить равнодушным. Как и подводный мир, не сразу и не вдруг, а постепенно открывающийся дайверам.

Незаметно пролетевшие двухтысячные оставили свой отпечаток романтики и грусти, что времена проходят и молодость, увы, тоже. На побережье уже нет такого паломничества, и в основном едут настоящие фанаты экстрима. Юго-Восточная Азия отняла львиную долю отдыхающих. Но встречи с этим удивительным городом не закончились.

Новое десятилетие и новые встречи. Город опять менялся, но уже, куда- то вперед и ввысь. Конечно, можно все списать на удачное стечение обстоятельств, но ведь преображение это не только новые мосты и обновленные проспекты. Открылось, какое то, особенное восприятие. Глядя утром на восход солнца над бухтой, а после заката на вечерние огни понимаешь те самые неуловимые грани другого мира, который раньше был закрыт для тебя. Это не объяснишь только морским климатом или чем то, еще. Да и не нужно, наверное, искать причины, просто все вместе на стыке третьего тысячелетия сложилось в цветную мозаику. А еще здесь есть люди, которые, несмотря на все колебания в нашем мире живут на востоке, там, где раньше других начинается день, смотрят на мир особенным взглядом и дарят окружающим.