В этот день
В моём доме однажды была весна — подходила, ласкалась, давала испить воды, и была в моем доме светла она и нежна, избавляла ночами от темноты, помогала смотреть и видеть, учила петь, рассказала, как сделать себя светлей. И она помогла бы, наверное, мне взлететь — только я
захотела учить людей.
В моем доме однажды гостила тьма — загостилась на пару столетий-дней. И с тех пор в моем доме царит зима, что совсем не пускает туда людей. Я хотела помочь, впустить их в небесный сад, но закрыла дорогу туда сама: я настолько хотела людей спасать, что себя не хотела
и не спасла.
Каждый год в этот день я плету венок, и сегодня я делаю это вновь. Я вплетаю в него свою плоть и кровь, я вплетаю в него тихий свет костров, я вплетаю в него и свое крыло, а потом сразу оба — зачем мне два? — время крыльев? — да, было. Оно прошло. А без крыльев, наверное, я мертва.
Впрочем, что мне за дело?
Венок готов, перевязанный лентою для волос — эту ленту бы ждал жаркий треск костров, только сердце в секунду оборвалось: не смогла, не сумела я сжечь себя (синий атлас играет в руках, дразня), и, наверное, это и есть судьба, когда хочешь избавиться —
но нельзя.
Каждый год в этот день я иду к воде, и вода принимает меня такой, каждый год ты не сыщешь меня нигде: у воды я дорогу ищу домой. Каждый год отдаю я ей свой венок, он уходит под воду, она молчит, ну а я возвращаюсь в судьбы поток...но сейчас она, кажется,
говорит.
Засыпает смерть на моем венке, вместе с ним она медленно тонет, но я иду по движущейся реке — и она для меня как дорога в дом. Пропадает луна и уходит ночь — и дорогу я вижу едва-едва. Если кто-то хотел мне сейчас помочь, то подумал, наверно,
что я мертва.
Засыпает смерть на моем венке, опускаются руки... тяжелый груз. Я как ведьма из сказок, подменыш фей, и в принцессы да в рыцари не гожусь. Опускаются веки, — тяжелый взгляд — мне бы в небо подняться, но крыльев нет. За спиной растворяется путь назад,
я на дне
и венок мой, как камень, лежит
на мне.
захотела учить людей.
В моем доме однажды гостила тьма — загостилась на пару столетий-дней. И с тех пор в моем доме царит зима, что совсем не пускает туда людей. Я хотела помочь, впустить их в небесный сад, но закрыла дорогу туда сама: я настолько хотела людей спасать, что себя не хотела
и не спасла.
Каждый год в этот день я плету венок, и сегодня я делаю это вновь. Я вплетаю в него свою плоть и кровь, я вплетаю в него тихий свет костров, я вплетаю в него и свое крыло, а потом сразу оба — зачем мне два? — время крыльев? — да, было. Оно прошло. А без крыльев, наверное, я мертва.
Впрочем, что мне за дело?
Венок готов, перевязанный лентою для волос — эту ленту бы ждал жаркий треск костров, только сердце в секунду оборвалось: не смогла, не сумела я сжечь себя (синий атлас играет в руках, дразня), и, наверное, это и есть судьба, когда хочешь избавиться —
но нельзя.
Каждый год в этот день я иду к воде, и вода принимает меня такой, каждый год ты не сыщешь меня нигде: у воды я дорогу ищу домой. Каждый год отдаю я ей свой венок, он уходит под воду, она молчит, ну а я возвращаюсь в судьбы поток...но сейчас она, кажется,
говорит.
Засыпает смерть на моем венке, вместе с ним она медленно тонет, но я иду по движущейся реке — и она для меня как дорога в дом. Пропадает луна и уходит ночь — и дорогу я вижу едва-едва. Если кто-то хотел мне сейчас помочь, то подумал, наверно,
что я мертва.
Засыпает смерть на моем венке, опускаются руки... тяжелый груз. Я как ведьма из сказок, подменыш фей, и в принцессы да в рыцари не гожусь. Опускаются веки, — тяжелый взгляд — мне бы в небо подняться, но крыльев нет. За спиной растворяется путь назад,
я на дне
и венок мой, как камень, лежит
на мне.
