Перед боем
Затишье. Туман над окопом навис.
Сегодня он нам помогает.
Чего-то я братцы немного раскис,
Так странно, никто не стреляет.
За горло держит нас тишина.
Очень страшно. Воды бы напиться.
Я не трус, но боюсь. Это всё же война.
Только глупый войны не боится.
Так устал. Очень хочется спать.
Часовым я сегодня дежурю.
Мне ребята успели братьями стать.
Я недолгий их сон караулю.
Громыхнуло вдали. Сердце ринулось вскачь.
Вот балбес, всю рассыпал махорку.
Руки нервно дрожат, как ребёнок, хоть плачь.
Кто-то тихо ползёт по пригорку.
Что ж, придётся будить наш уставший отряд.
Ближе всех друг узбек из Ташкента.
У него такой вечно испуганный взгляд.
Шутим мы над забавным акцентом.
У меня на груди спрятан белый платок,
Возле самого сердца в кармане.
Словно мирного неба свежий глоток –
Драгоценная память о маме.
А ещё пожелтевший клочок –
Фотография рыжей девчонки.
В горле снова противный комок.
Где ты, милая, в синей юбчонке?
Под баян я с ней вальс танцевал.
В старом парке когда-то встречался.
Один раз даже поцеловал.
И в любви бесконечной поклялся.
Ну, зачем и за что нам эта война?
Как-то даже до боли обидно.
Вот и закончилась та тишина.
Танков столько, что света не видно.
Друг, узбек, ты чего так присел?
Взгляд застыл и улыбка кривая.
Я на шею его посмотрел,
Там огромная рана зияет.
Ужас прямо под кожу проник,
Всё сковал, и нет силы подняться.
Из груди рвётся бешеный крик.
Командир приказал не сдаваться.
Нам теперь нет другого пути.
Ну, командуй, должно быть, пора.
Ты прости меня, мама, прости.
Сын не трус твой. В атаку: Ура-А-А!
