Мечты о дальних странах

Это случилось в последне-декадную, лунную сентября.

Когда над пылающим в зареве Рейном, до дрожи, взмывали мосты. И чайки кричали фанфарно-размытые сны о далёких морях, под шёпот озноба, летящей устало, вчерашней, под ноги листвы. А утро, небрежно-холодным зонтом, обещало навеки не ждать, бросая обрывки надежд с нереально пустой и больной высоты, касаясь сплетённости огненных кос, и речная, до отблеска, гладь в зеркальности этих картин отражала немые черты.

Ведь где-то, когда-то давно, в столь забытой в сомненьях – границах тиши... Когда замирающе-близкое, сердце, пронзающе, мерною*, в тон, ещё от святого рожденья – укрытой в сопрано, безликой живой души, негласно напетой мотивами, юностью сказок небесных Селин Дион: она никогда не сказала б ему в тот злосчастный момент «Никогда». Нарочно оставив бы сердце, как память, под илистым гротом Невы, покуда родные по крови, крещенские чёрствые холода, как гонг, не отпели б всех таинств, желанных мелодий, по року – слепой*, но, увы... по-детски, наивностью – верной, бескрайней, как тонны огромных небес. До боли, чарующих залпом, заклятьем – в глазах ледяной зари – той первой, похожей на ангельски... раннюю вешнюю песнь, что обещала до гроба ему одному лишь, как счастье, дарить.

И осень, как раньше, не судит – на выбор бросая безмолвий прощальных холсты, единственной правдой сбивая, в сумбуре, любую погодную ложь. Лет тридцать назад, в Ленинграде – вот так же под небо – взмывали мосты. До самого верхнего, к краю, расправившись тёмными крыльями в дождь... А утром, в безлюдном туманном паркуре – кому-то погас ореол – вдоль окон, несчастно-кровавый – случайно, напрасно... разбился рассвет... В кармане забытого в уличном баре пальто – пылился «той жизни» билет.

* песнью

* слепой любви

/ iiijiii В Конце Тоннеля. 2015 /