Перемен?
Вот и разбито стекло - в крови вся рука.
Надеялись мы -
его не разбить.
Вот и забили шуруп, застонала стена.
Когда-то прочна,
но стар монолит.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Стали просить под окнами больше еды.
Но в лоб прилетит
куриная кость.
Стали молить о харчах у замерзшей звезды.
Но та лишь молчит -
прибита на гвоздь.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Кто-то уверенно спишет на ладан и крест
все беды и корь -
так думать теплей.
Знаешь ли ты, что сказкам нет мест,
когда много бед,
когда жгут людей?
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Вера пропала и в серп, и в молот судьбы
Более нет
свободы людской.
Реет средь этой убогой и мрачной толпы
карточный след.
Течет алкоголь.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Надеялись мы -
его не разбить.
Вот и забили шуруп, застонала стена.
Когда-то прочна,
но стар монолит.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Стали просить под окнами больше еды.
Но в лоб прилетит
куриная кость.
Стали молить о харчах у замерзшей звезды.
Но та лишь молчит -
прибита на гвоздь.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Кто-то уверенно спишет на ладан и крест
все беды и корь -
так думать теплей.
Знаешь ли ты, что сказкам нет мест,
когда много бед,
когда жгут людей?
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.
Вера пропала и в серп, и в молот судьбы
Более нет
свободы людской.
Реет средь этой убогой и мрачной толпы
карточный след.
Течет алкоголь.
Кто-то седеет давно под тяжестью дней.
Кто-то испил из бокала алую смерть.
Мы дорожили вещами, и стали бедней.
Красные листья сокроют гнильцу этих лет.