Пленница-царица

В одеждах тёплых аксамитовых[1]

 

Ты без движенья на полу сидела;

 

И грусть застыла в антрацитовых[2]

 

Глазах твоих. Ты в прошлое глядела..

 

 

Ты вспоминала дом родной, дворец,

 

Где в каждой комнате росли цветы.

 

Там мама, братья, старые друзья. Отец.

 

Он мудрый царь, что не желал войны.

 

 

Ты никогда ему не ставила в вину

 

Его поступок. Знала, что так надо.

 

Отец тогда спасал свою страну!

 

В двенадцать лет отдав в объятья ада,

 

 

Тебя, несчастную, совсем ещё дитя,

 

Ни слова не сказав, лишив свободы,

 

Вручили замуж за врага, вполне сочтя,

 

Что ты все вынесешь невзгоды...

 

 

Прощанье было смутным. Ты молчала.

 

Лицо отца не изменилось ни на миг.

 

Украдкой мама свои слёзы утирала.

 

Братья кричали, переходя на рык...

 

 

Мир рухнул, лишь раздался гул шагов.

 

Скрывая свой испуг, стоишь и ждёшь,

 

Когда же он придет, и в стан врагов

 

Послушная, безропотно за ним пойдёшь.

 

 

Как только он вошёл, то дикий холод

 

Влетел и всё тепло нещадно погубил.

 

Триумф мороза был совсем недолог -

 

Вошедший стужу всю собою поглотил:

 

 

Глаза его сверкали адским пламенем[3],

 

Воло́с пылала тициановых[4] копна.

 

Алела от крови́ эгида[5] - будто знаменем

 

Служила демону иль божеству она. 

 

 

Всё в нём, высоком, статном, гордом

 

Кричало о войне, жестокости и боли..

 

"Склонись, дитя, в поклоне перед лордом", -

 

Шептали; а тебя дурманил запах крови.

 

 

Не выдержала ты ни огненного взгляда,

 

Ни привкуса железа с сажей на губах.

 

Лишиться чувств сейчас ты даже рада;

 

Мгновение темноты - и ты в его руках..

 

 

Ты вздрогнула - из мира Мнемозины[6]

 

Тебя в мир сущий звук вернул шагов.

 

"Не может быть", - но вот вошли мужчины,

 

А следом он, герой, любимец всех богов.

 

 

За десять лет ты сильно изменилась - 

 

Волос жемчужных пряди до колен.

 

Прекрасна стала, но себя стыдилась,

 

И так же тяготил тебя твой плен.

 

 

Его же время не коснулось. Он остался

 

Таким же внешне, как при первой встрече.

 

Но вот внутри он гнил.. Ожесточался,

 

Он разума лишился, стал бесчеловечен.

 

 

Ты, страха дрожь пытаясь подавить

 

Ему в глаза взглянула гордо, смело.

 

Холодный смех. Чего ж греха таить, 

 

Боялась ты, но очень жить хотела.

 

 

Один рывок - и пламя полыхнуло,

 

"Сопротивляться смеешь мне, царица?"

 

Ты, побледневши, тут же отпрянула,

 

И тут же в бой рванула, будто львица.

 

 

Уже не важно стало, будешь ли жива,

 

Ты лишь свободы жаждала, как птица.

 

Ты в клетке золотой давно была,

 

Устала в стены бесполезно биться.

 

 

Недолго продолжалась та борьба.

 

Невольница дворца не победила.

 

Безвольно лежа на полу, ждала,

 

От демона глаза не отводила.

 

 

На миг адский огонь в его глазах потух -

 

В них проблеснули боль и сострадание;

 

Минута - божество огня рыдало вслух,

 

Он извинения шептал, как заклинание.

 

 

Боль уходила. Ты смогла подняться.

 

Боязливо дотронулась его плеча,

 

Не зная, убежать иль с ним остаться.

 

К тебе мужчина жался, как дитя:

 

 

"Внутри меня есть демон.. Помоги..!

 

Спаси меня... Избавь нас от него.

 

За боль твою.. Я не хотел, прости!

 

Я не хочу быть им.. Так мало моего.."

 

 

Затих. И тут же пламя полыхнуло. 

 

Тебя отбросило к стене волной;

 

Ты жаркий воздух заглотнула,

 

Ударившись жемчужной головой.

 

 

А огнелорд, над полом воспарив,

 

Прогрохотал, огнём всё пожирая:

 

"Свободой одержима; ты, забыв, 

 

Кто есть ты, роль твоя какая,

 

 

Сама свою судьбу ты предрешила!"

 

Исчез. С трудом ты с пола поднялась. 

 

Да, поняла, что глупость совершила.

 

Но точно знала - ты не зря дралась.

 

 

Лорд пленник демона в самом себе,

 

Тело и разум его стали темницей.

 

И в этой жуткой огненной борьбе

 

Спасти можешь лишь ты его, царица..