ЖЕНЩИНА ПОД ДУШЕМ
Шумел горячий душ, текла водa.
Она под ней стояла, как на плахе.
И обнаженность больше ни стыда,
ни сожаленья не хотела знать, но в страхе
смывала губкой ощущенья губ
на животе, ладоней на лопатках.
Вода, хлеща из раскаленных труб,
ей обещала видимость порядка.
Вода над ней – как ливень из небес.
Безжалостно всю в пене кожу терла,
но день прошедший смыть с себя ни бес,
ни ангел не могли помочь. И горло
охватывали ей жгуты струи
петлею мертвою и в рот открытый лезли.
Вода, вода, объятия твои
хоть безопасны, все же бесполезны.
Вода текла меж пальцев, меж колен,
в прозрачное движенье пеленала.
И этот вечный плен, и этот хрупкий плен
над ней смыкался без конца и без начала.
Шумел горячий душ, в лицо дыша
и обволакивая паром грудь и плечи.
И где в тот миг была ее душа?
И где в тот миг могло бы стать ей легче?
Ступая, как средь битого стекла,
она бесшумно в спальню прошмыгнула,
с утра надкушенное яблоко нашла
и улеглась в постель, листая том Катулла.
Она под ней стояла, как на плахе.
И обнаженность больше ни стыда,
ни сожаленья не хотела знать, но в страхе
смывала губкой ощущенья губ
на животе, ладоней на лопатках.
Вода, хлеща из раскаленных труб,
ей обещала видимость порядка.
Вода над ней – как ливень из небес.
Безжалостно всю в пене кожу терла,
но день прошедший смыть с себя ни бес,
ни ангел не могли помочь. И горло
охватывали ей жгуты струи
петлею мертвою и в рот открытый лезли.
Вода, вода, объятия твои
хоть безопасны, все же бесполезны.
Вода текла меж пальцев, меж колен,
в прозрачное движенье пеленала.
И этот вечный плен, и этот хрупкий плен
над ней смыкался без конца и без начала.
Шумел горячий душ, в лицо дыша
и обволакивая паром грудь и плечи.
И где в тот миг была ее душа?
И где в тот миг могло бы стать ей легче?
Ступая, как средь битого стекла,
она бесшумно в спальню прошмыгнула,
с утра надкушенное яблоко нашла
и улеглась в постель, листая том Катулла.
